– А почему тогда сразу с канав не начали?

Ещё один: дитя бетонных джунглей. А ну да, конечно. Он же из западных трущоб, с той стороны от свалки. Там огородов совсем нет, одни мастерские по переработке вторсырья.

– С канав не начали потому, сэр, что в восемь утра чистить канавы могут только законченные мазохисты. Надо чтобы солнышко повыше поднялось.

Попробовал бы сам – постоять по пояс в холодной воде и помахать лопатой. А вот мы с братом в детстве канав начистились и воды натаскались вдосталь: по два-три часа ежедневно после школы, по субботам – целый день, да ещё пол-дня в воскресенье. Я, правда, до одиннадцати лет тоже был городским, по полной программе. Сливки общества. Мальчик-отличник в британской частной школе, упакованный в тёмно-синий пиджачок, блестящие чёрные ботиночки и с итонской [18] соломенной шляпой впридачу. Но потом случился Обвал. Отца застрелили грабители. Маме ничего не оставалось, как брать нас с братом в охапку и удирать от зимы на юг. А на юге мальчикам из частной школы пришлось осваивать совсем другие науки. Сымай свои блестящие ботиночки и заныривай-ка в грязь, приятель. Вообще-то, в жаркий день чистить канавы и таскать воду – одно удовольствие. По крайней мере по сравнению с другими занятиями ребятни в трущобах. Прополка грядок – это скукота, а сбор коровьих лепешек на топливо – это вообще полный отстой.

– Я должен спросить, сэр, – Начинаю я извлекать из коллеги информацию, – А мы уверены, что труп вообще имеет место быть?

– Патологоанатом проверил кровь с отвёртки. Человеческая. Группа А, резус положительный. А раз кровь человеческая, должен быть и труп.

– А у сына кровь какая? У Виктора Чена, то есть?

– У него группа ноль-плюс.

– Значит, они не отец и сын?

– Ничего не значит. Это не я придумал, это «Питон» сказал. Всё зависит от того, какая группа крови была у матери. Дальше там какие-то проценты вероятности, я не разобрался.

– Ещё можно как-то по ДНК определить кто отец, разве нет?

– Так нам майор и даст определять по ДНК! Нет на это бюджета. Вот если найдём тело, может и разрешит ДНК. Хотя нет, если сегодня найдем, никакого ДНК не будет. По лицу будем опознавать и по пальчикам. Дактилоскопия – затраты минимальные.

– Что Виктор Чен говорит?

– Ничего не говорит. Сказал: Пятая Поправка, [19] – Воксман смачно сплёвывает под ноги.

– Адвоката просил?

– Тоже отказался. Прокомментировал, что на настоящего юриста денег нет, а бесплатному он сам готов доплатить немного, чтобы тот и вблизи не появлялся. Если честно, я бы на его месте то же самое сказал. Бесплатные крючкотворы – уроды. Впрочем, платные – тоже не сахар.

– Так может и не было трупа?

– А кровь откуда? Человеческая? Том все клиники обзвонил – раненых с дыркой от отвёртки в окр'yге не было. Кстати, в возрастной группе Чена, вчера не поступало вообще ни одного пострадавшего с пулевыми и ножевыми.

– Ну да.

– В общем, мерзко, – Он сплевывает снова, – Эх, если тело не найдём, будет у нас «висяк» по полной программе.

– А если найдём?

– Тоже ничего хорошего. Всё равно «висяк». Отпечатков пальцев на кишковёртенет никаких.

– Но Чен с этой штукой сам в Околоток прибежал!

– Ну и что? Надо было сразу с него письменное брать. А так…

– Кэйт может показать под присягой, что Чен ей в Околотке говорил.

– Не выйдет, депьюти. Показания безногой инвалидки можете смело засунуть себе в задницу.

Наш депьюти-следователь – он вообще странный. Иногда говорит, как вполне вменяемый человек. Но уж если ляпнет – так ляпнет.

– Эй! Сам ты инвалидка. В челюсть захотел?

– Извините, извините, депьюти, это я сдуру выпалил, – Идёт на попятную депьюти-следователь.

А не набить ли этому козлу мордоворот, чтобы было не повадно? Про мою задницу я бы проглотил не моргнув глазом – мы не на балу у Президента, а я не Полномочный Посол Вежливляндии. Зачем он, к чертям собачьим, сказал «инвалидка»? Ну нет у Кэйт ног, что теперь? Америка воюет по всему миру, в каждом третьем доме у нас инвалид. Да моя Кэйт и не инвалид вообще. Носится на своём скейте как угорелая. Моет, стирает, готовит… ну, последнее – относительно, конечно. Но к ногам кулинарные способности отношения не имеют. Вчера – за водой на скейте ездила! Шесть галлонов в канистре – и с ногами не сразу донесёшь.

И вообще, Воксману следовало бы проявить уважение к коллеге. В Полиции Кэйт служит не хуже всяких прочих. Когда наводнение было – вместе с нами строила плот и детей спасала. Ей «Медал оф Вэлар» не дали просто потому, что в Полиции она была тогда без году неделя, стажёром на позицию клерка, ну и что. А Воксман в Участке спасал от наводнения принтеры и компьютеры. Тоже мне, герой борьбы со стихией. И с точки зрения мозгов, моя Кэйт Воксману сто очков вперёд даст. Депьюти-следователь! Инвалидка умственного труда он, а не следователь.

– Ну, Вы это, депьюти, не обижайтесь, – Пытается помириться Воксман после неловкой паузы, – За «безногую» приношу извинения.

– Извинения принимаются. Кстати, против «безногой» Кэйт как раз не возражает. Какая уж есть. Но ей не нравится, когда её называют инвалидом. Будьте так любезны впредь избегать любых негативных определений, – Я начинаю остывать. Ладно уж, мордобитие отменяется. Чего на дурака обижаться?

– Буду избегать, депьюти. Никаких больше негативных определений. Я просто к тому, что надо было всё-таки брать письменное. А Кэйт Боуэн, при всём уважении к ней, свидетелем обвинения не является. Всё, что она может заявить под присягой, это то, что Виктор Чен был в Околотке в такое-то время с окровавленной тряпкой и отвёрткой в руках. А что он ей при этом говорил – любой защитник разобьет в пух и прах. Слово к делу не пришьёшь.