Уилл пересыпал помидоры в миску.

— Не думаю, что Хлое что-то угрожает. Они найдут цели получше.

— Откуда тебе знать?

Уилл пожал плечами.

— Фанни, меня просто лишат должности, можешь не сомневаться. Стану обычным членом парламента. Но я не могу поступиться своими принципами.

С неожиданной тревогой я поняла, что мы незаметно пришли к конфликту интересов, и Уилл хочет, чтобы я выбрала его сторону.

— Уилл… — Я услышала свой голос и обернула руки передником. — Пожалуйста, не делай этого. Не жертвуй всем, чего ты добился. Цифры показывают, что билль пройдет, даже если ты проголосуешь против. Это было бы… бесполезно.

Уилл ответил совсем тихо:

— Ты изменила свой мотив.

Я отвернулась, прежде чем стыд отразился на моем лице.

— Пирог готов.

Вечером в постели Уилл спросил:

— Это твое последнее слово?

Я ухватилась за край простыни и натянула ее на грудь.

— Да. Ты всегда поступал, как считал правильным, и я поддерживала тебя. Но у нас есть Хлоя. Я должна подумать о ней, и ты тоже.

— А убеждения и принципы?

Я хотела сказать, что он слишком много требует от меня. Я собиралась трусливо возразить, что моим делом является застилать простыни и ставить еду на стол, и на некоторые вопросы я не могу ответить. Я могла бы объяснить, что малейший намек на угрозу для Хлои заставит меня отказаться от любых принципов.

Но это не помогло бы. Если я все еще обладала хоть каплей честности, то должна была признать, что эти оправдания не совсем правдивы. Конечно, выступая против охоты, я не сожалела о рыбе и птицах. Конечно, я бы умерла ради Хлои. Тем не менее, я привыкла к роли жены политика. Медленно и с трудом, но я приспособилась к шаблону и была довольна своей ролью.

Он потянулся ко мне.

— Иди сюда.

Я повиновалась. Уилл воспользовался мной подчеркнуто небрежно и без нежности, потому что я это заслужила, и я не стала протестовать.

На следующей неделе я присоединилась к Уиллу в нашей квартире в Вестминстере. Он сидел на диване. Смеркалось, но он не включал свет.

— Ты видела результаты голосования, Фанни. Но я не считаю, что поступил правильно.

Я села рядом и взяла его за руку.

— Не знаю, что сказать, Уилл, кроме того, что нам всем приходится делать свой выбор.

— Можешь сказать, что я дурак.

Сейчас не было никакого смысла повторять свои доводы.

— Или реалист.

Диван был обтянут дешевым грубым хлопком, я выбирала его когда-то давно для старой квартиры. Уилл отнял руку и вскочил на ноги.

— Это должен был быть мой вызов, мое решение, Фанни. Никто не может заставлять меня голосовать так или иначе.

Я проглотила кислый комок в горле.

— Я не знаю, — ответила я. — Но это бы ничего не изменило.

Уилл засунул руки в карманы. Он уже смирился с ситуацией и просчитал ее преимущества.

— Так и есть, — в его улыбке сквозила ирония. — Лучше не думать об изменах. Мы их совершаем, а потом движемся дальше. Нам пора одеваться на прием.

Я слушала внимательно и могла расслышать его иронию и разочарование в себе. И во мне. Уилл был прав.

Вернувшись в Casa Rosa, я разделась донага и вымылась в бассейне под окном, выходящим на долину. Вода стекала с моих плеч сквозь пальцы, прохладная и чистая, а я думала о страданиях Лусиллы, моей неизвестной двоюродной бабушки, и об ужасных вещах, которые случились с ней. Бедная Лусилла: выходя замуж, она думала, что собирается строить свою личную жизнь. Однако, из-за участия ее мужа в политике, эта жизнь перестала ей принадлежать.

Жесткое полотенце царапало плечи, обожженные солнцем. Я втерла крем в кожу рук и ног и наклонилась, чтобы обрезать ногти на ногах. Они казались почти белыми на фоне загорелой кожи.

Рауль постучал в дверь ровно в 20:00.

— Можно войти? — сегодня вечером он облачился в классический льняной костюм.

Я отошла в сторону.

— Да, да, проходи.

Без дальнейших церемоний он шагнул за порог и обнял меня, я его.

— Не смотри так испуганно, — приказал Рауль, прижимая меня к себе.

— Но я должна быть испуганной, — возразила я.

Он прикоснулся пальцем к губам.

— Ш-ш… Я знаю. — он накрутил прядь моих волос на палец и потянул вниз, пока моя кожа не сморщилась. — Я так давно хотел это сделать. Ты никогда не стригла волосы, Фанни? Такие густые и темные.

— Придется подстричься, когда постарею.

Рауль наклонился и поцеловал меня. Его губы были сухими, от него слабо пахло вином и дорогим лосьоном после бриться — невысказанное обещание таинственного наслаждения. Я положила руки ему на грудь и мягко оттолкнула.