Лорелея (сборник)
вернуться

Гейне Генрих
Шрифт:
…Над страшной …Над страшной высотоюДевушка дивной красыОдеждой горит золотою,Играет златом косы…

Из ранних стихотворений (1816–1827)

Излейся, сердце Излейся, сердце больное,Томленье пылкой души,Той песней, что давно яТаю от мира в тиши!

«Когда подступает волшебный миг…» Перевод В. Зоргенфрея

Когда подступает волшебный мигИ ширится грудь, вдохновенья родник,Берусь за перо я, поспешен и дик, —И образ чудесный из слова возник!

«Весь день о ней я тосковал…» Перевод В. Зоргенфрея

Весь день о ней я тосковал,Полночи был во власти грез,И тяжкий сон меня сковалИ к ней мгновенно перенес.Как роза юная, онаЦветет, спокойна и светла.Ягнят на глади полотнаВыводит тонкая игла.Так кроток взор, – ей не понять,Что я поник, душой скорбя.«Ты бледен, Генрих, как узнать,Что огорчило так тебя?»Так кроток взор, – и странно ей,Что горько плачу я, любя.«Ты плачешь, расскажи скорей,Мой друг, кто огорчил тебя?»Так кроток нежный взор, а яГотов в стенаньях изойти.«Виною ты, любовь моя,Что эта боль вот здесь, в груди».Она встает, душой светла,И руку мне на грудь кладет;И разом боль моя прошла;И ясен утра был восход.

«Мне в лес бы зеленый!..» Перевод В. Зоргенфрея

Мне в лес бы зеленый! Как дивно тамЦветы цветут, распевают птицы!Умру, и тьма могильной ночиЗемлей забьет мне слух и очи, —И не цвести для меня цветам,И звонким щебетом мне не упиться.

«Когда я с милою вдвоем…» Перевод В. Зоргенфрея

Когда я с милою вдвоем,То всё идет на лад,И целый мир мне нипочем,И в мыслях я богат.Но лишь объятия ееПокину – в сердце мрак,Богатство рушится мое,Я снова нищ и наг.

«И мнится, несусь я вновь на коне…» Перевод В. Аренс

И мнится, несусь я вновь на коне,Охвачен силой былою.И снова сердце пылает в огне,Несусь я к милой стрелою.И мнится, несусь я вновь на коне,Охвачен силой былою.Лечу я в битву, и гнев во мне, —Противник ждет меня к бою.Несутся, летя, как ветер свистя,Луга, берега, ракиты.Противник мой и ты, дитя, —Вы будете оба разбиты.

«Я отодвинул ржавые засовы…» Перевод В. Зоргенфрея

Я отодвинул ржавые засовыУ врат, ведущих в смутный мир видений,Сорвал печати с огненно-багровой,Волшебной книги страсти и томлений;И то, что в ней прочел я, вечно новой,Отобразил я в строках песнопений.Пройдут века, забудет мир поэта, —Останется нетленной песня эта.

«Излейся, сердце больное…» Перевод В. Зоргенфрея

Излейся, сердце больное,Томленье пылкой души,Той песней, что давно яТаю от мира в тиши!Отныне скорбному звукуОткрыты слух и сердца;Тысячелетнюю мукуЯ заклял заклятьем певца.Рыдают старый и малыйИ важные господа,Цветок прослезился алый,И плачет в небе звезда.И все эти слезы потокомЕдиным текут на юг,Чтоб смыть в Иордане глубокомСтаринный, тяжкий недуг.

«Был месяц март, когда любовь…» Перевод В. Зоргенфрея

Был месяц март, когда любовьМне мукой взволновала кровь.Но вот зеленый май пришел,И скорби я конец обрел.То было, помню, светлым днем,Мы на скамье сидели вдвоемПод липой, спрятавшись от людей,И там открыл я сердце ей.В саду ароматном, в зеленых ветвяхПел соловей. Но в его словахМы разбирались тогда едва ли —Мы с нею о важных вещах толковали.Друг другу в верности мы клялись.Закат померк, и часы неслись;Сидели мы долго во тьме, и у насЖаркие слезы струились из глаз.

Воспоминание. Перевод В. Зоргенфрея

Чего ты хочешь, нежное виденье?Ты снова в душу смотришься мою!Твой взор исполнен кроткого томленья;Да, это ты, тебя я узнаю.Я ныне тяжко болен, неудачиСломили дух, от жизни я устал.Тоска гнетет. А было всё иначеВ те дни, когда тебя я повстречал!Покинув дом родной, исполнен пыла,Стремился я за призраком мечты,Презреть готов был землю и светила,Сорвать их с лучезарной высоты.Ты, Франкфурт, полон жуликов, но этоПрощаю я: ты дал моей странеБлагую власть и лучшего поэта,Ты – город, где она явилась мне.В разгаре были дни торговли шумной,Дни ярмарки, и я в толпе густойШел по нарядной улице бездумно,Как бы во сне следя за суетой.И вдруг – она! Скользящая походкаМне тайный, сладкий страх вливает в грудь;Блаженный взор светился лаской кроткой,И я в толпе за ней пустился в путь.И так мы шли и в переулок тесныйВступили; замер ярмарочный гул;И тут она, с улыбкою прелестной,Скользнула в дом, и я за ней скользнул.Но алчной здесь была одна лишь тетка,Чьей жертвой стал девичий первый цвет;Мне добровольно отдалась красотка,Не из корысти низменной, о нет!О нет! Не только музы мне знакомы,И личиком меня не проведешь:В продажном сердце нет такой истомы,Так не глядит заученная ложь.Она была прекрасна! КрасотоюБогини, взмывшей в пене и волнах,Была, быть может, светлою мечтою,Меня томившей в отроческих снах!Я не узнал ее! Я был во властиТумана, взор заметил колдовство.Быть может, я держал свое же счастьеВ объятиях – и не узнал его!Еще прекрасней, в горести безбрежной,Была она спустя три долгих дня,Когда мечта от встречи этой нежнойВдаль повлекла по-прежнему меня;Когда она, в отчаянье и муке,С распущенными прядями волос,Упала ниц и заломила рукиУ ног моих, дрожа от горьких слез!Ей шпоры лоб изранили – о Боже! —Я видел сам, как выступила кровь;И от бедняжки вырвался я всё же,Расстался с ней – и не увидел вновь!Конец мечте старинной, но и нынеСо мной бедняжка всюду и везде.В какой глухой блуждаешь ты пустыне?Тебя я предал боли и нужде!