влюблена в меня.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Кэл:

– А сейчас ты можешь перестать писать в этом блокноте?

Как я могу перестать? Я хочу сказать, я с трудом ручку держу, у меня так пальцы трясутся…

Это не может быть правдой. Это должно быть что-то вроде придуманной парнями схемы, чтобы…

ну, не знаю, что именно.

Я:

– Ладно, я понимаю, что парни вроде тебя НИ ПЕРЕД ЧЕМ не остановятся, лишь бы одержать

сексуальную победу. Я имею в виду, говорить девушке то, что, как тебе кажется, она хотела бы

услышать… такое поведение нормально. Но не стоит самонадеянно считать, будто знаешь, что она

чувствует по отношению к тебе. Потому что уверяю тебя, я НЕ влюблена в тебя.

Кэл:

– Я вовсе не самонадеян. Я точно знаю, что ты обо мне думаешь. Ты думаешь, что я мелочно-

дотошный Подлокотный Нацист… заносчивый Моделефил. Ты терпеть не можешь, как я

разговариваю, о чем я говорю, мою властную манеру заказывать еду в ресторане и сообщать

таксистам, сколько мы им должны. Ты полагаешь, что у меня отвратительный вкус в отношении

женщин, считаешь отсутствие у меня телевизора непростительным грехом, а мое решение

написать книгу о Саудовской Аравии – абсолютно непостижимым фактом. И ты целиком и

полностью в меня влюблена. Если бы это было не так, ты не столкнула бы меня в бассейн, когда

увидела, что заявилась Граци.

Я:

Лишилась дара речи.

Кэл:

– А сейчас ты можешь отложить этот блокнот и поцеловать меня?

Я:

– Нет, не могу. Что ты… как ты… тебе все это ХОЛЛИ рассказала?

Кэл:

– Нет. Я прочел этот твой блокнот.

ЧТО?

Кэл:

– Ты не могла бы писать еще чуточку покрупнее? Не уверен, что это видно всему Китаю. Да, я читал

твой дневник. Там на первой странице сказано, что ты собираешься подарить его Холли и Марку

на свадьбу. Я решил, что не будет ничего такого, если я прочту то, что, очевидно, было

предназначено для чтения им. А потом я так сильно увлекся, что не смог оторваться даже тогда,

когда понял, что ты изменила свои планы.

Я:

– Кхм.

Кэл:

– Ну, вот. Да, я знаю все твои самые темные секреты, Джейн Харрис. Как ты сохнешь по доктору

Ковачу, который, хочу заметить, выдуманный персонаж. Что у тебя ошибочное представление о

размере некой части моей анатомии. Что именно ты думаешь о моей книге – и это совсем не то,

что говорит выражение твоего лица, когда я заговариваю о ней. Я знаю, что у тебя слабость к

горбатым гномам, бездомным котам и к твоей подруге Холли. И я знаю, что ты хочешь пойти со

мной в «Веселку» и поесть блинчиков. Я не знаю, что такое «Веселка», но я большой фанат

блинчиков. И я знаю, что никогда так не веселился, как за последние сорок восемь часов, в

течение которых оказался взаперти в машине с одним из самых худших водил, которых видел в

своей жизни, взбегал по Испанской лестнице вверх, а потом бежал снова вниз, стараясь вовремя

успеть, чтобы дождаться своей очереди и лжесвидетельствовать в американском консульстве. И в

обозримом будущем я хочу продолжить вытворять подобное вместе с тобой на регулярной

основе. Хотя, если можно, я бы еще хотел включить в перечень совместных дел секс с тобой. А

если ничего из этого тебя не убеждает, то, возможно, убедит следующее: у меня сильнейшее

желание задержаться рядом с тобой достаточно надолго, чтобы наладить крепкие неразрывные

долгосрочные отношения с Пижоном. И в доказательство этому сегодня днем я пошел и сделал

вот это.

О, Боже мой. Он закатывает рукав. Зачем он закатывает рукав? Что бы он мог…

НЕТ!

НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

Это татуировка!!! Он сделал татуировку. Чудо-кота! Такую же, как на моей лодыжке.

Я:

– Но… Как? Где?

Кэл:

– «Чумовой бар» и «Салон сексуальных тату» в городе. Там сказали, что Чудо-кот пользуется у них

огромной популярностью.

Я:

– Но… но… но это же НАВСЕГДА!

Кэл:

– Вот именно такие у меня к тебе чувства. Теперь. Ты можешь положить ручку и поцеловать меня,

пожалуйста?