Мяуканье. Коты вернулись.

Джейн вскакивает и бежит на кухню, чтобы чем-нибудь их накормить. Наконец-то я остаюсь с

Петером наедине.

К тому времени, как она возвращается с миской, наполненной чем-то, смахивающим на

содержимое нескольких консервных банок тунца, Петера уже нет.

«А куда подевался Петер?» – интересуется Джейн.

И мне ничего не остается, кроме как поверить, что она искренне недоумевает по этому поводу.

Удивительно, какое я испытываю удовольствие, отвечая на ее вопрос.

Дневник путешествия

Холли Капуто и Марка Левина

Джейн Харрис

ОН ЧТО, НЕНОРМАЛЬНЫЙ? В смысле, я знаю, что он считает меня глупой со всеми моими

«маленькими комиксами», слишком высокими каблуками, на которых я вечно спотыкаюсь, и еще

этой историей с карабинерами.

Но мне даже в голову не приходило, что он считает меня САМЫМ ГЛУПЫМ ЧЕЛОВЕКОМ НА ЭТОЙ

ПЛАНЕТЕ.

Потому что я должна быть именно такой, чтобы верить шаблонным фразам вроде «Это просто

поцелуй, он ничего не значит».

Но знаете что? Я ему не позволю. Я хочу сказать, не позволю ему испортить свадьбу. Сегодня

вечером он может дуться, сколько ему вздумается, но если завтра утром я не увижу на его лице

большую счастливую улыбку, я лично выкручу ему волосы на руках так, что мало не покажется.

Кем он себя вообще воображает, Энрике Иглесиасом? «Я просто хочу тебя поцеловать. Ты же

художница. Я думал, такие люди привыкли жить одним днем».

Какого черта!

Видимо, он считает, что раз я незамужняя женщина определенного возраста, которая живет с

котом, я должна впасть в отчаяние. Или стать тормозом.

Что ж, я должна уж ОЧЕНЬ отчаяться – или стормозить, – чтобы переспать с НИМ. Неужели только

потому, что сегодня он оказал мне (ну, на самом-то деле, Холли с Марком) любезность, я должна

с ним спать? И просто потому, что мы приятно провели время за ланчем и немного пошутили, я

легкомысленна?

Я вас умоляю!

Да, парень действительно невероятно горяч. Я признаю, что разглядывала его руки, пока мы

играли в карты. Они большие и мускулистые, в общем, любой девушке будет приятно, если ее

тело будут ласкать такие руки.

И он может быть обаятельным, когда захочет. Он даже может быть забавным.

И он, определенно, умен. По крайней мере, в тех вопросах, которые не касаются женщин. И он

может быть остроумным, как сегодня в консульстве с Рондой.

И он добр к кошкам – когда думает, что никто его не видит.

Но, простите, я уже вышла из того возраста, когда можно переспать с парнем только потому, что у

него красивые руки, и он мило шутит. Потому что знаете, чем это кончится? Еще одной ночью с

сексуальным остроумным парнем, который даже и не собирается идти с тобой на рождественский

корпоратив на работе или поделить пополам расходы по счетам за электричество и газ – не

говоря уж о том, чтобы платить половину аренды за квартиру, даже если он к тебе переехал.

Я это переросла.

КОНКРЕТНО переросла.

Я-то надеялась, что Кэлу все было понятно с самого начала наших отношений. В смысле, я знаю,

что я художница, а это слово для него, по всей видимости, является синонимом «чокнутой

сумасбродки». Но разве похоже было, что я согласна быть девушкой на одну ночь? Разве из моих

постоянных упоминаний в разговорах того факта, что ястребы и волки образуют пары на всю

жизнь, и рассказов о Леди-ястребе не очевидно, что меня интересуют моногамные отношения с

обязательствами?

По всей видимости, он этого не уловил. Когда я вышла с едой для котов, Петер уже ушел – как-то

очень неожиданно, надо сказать, ведь игра была в самом разгаре.

Ну, я и спросила:

– Где Петер?

А Кэл ответил:

– Я дал ему двадцать евро и сказал, чтобы он не попадался мне на глаза.

Я:

– Сказал ЧТО???

Кэл:

– Ты слышала. Самое время, кстати. Он весь вечер не давал мне сделать вот это.

А потом Кэл взял меня за плечи, и, прежде чем я догадалась, что происходит (нет, правда, я