Шрифт:
– Юля, во-первых, не хами, во-вторых, не суйся, когда взрослые разговаривают.
– Ха, ты что, училка по этике? Будет всякая старуха мне указывать…
– Слушайте, вы!
– Борис грохнул обухом топора по чурке.- А ну пошли нахрен отсюда! Обе!
– Борь, я то чего?- пискнула Юлька.- Это всё она…
– Обе! я сказал! Живо!
Борис зыркнул исподлобья на Зою, она невольно дёрнулась, точно получила увесистую пощёчину. Очарование пропало, краски померкли, и предстала плоская банальная картина, в центре которой некрасиво гневный мужчина.
– Хорошо, Борь, как хочешь, я уйду,- забросив в рот горсть ягод, Юлька, уходя, презрительно усмехнувшись, глянула на Зою так, будто окатила из ведра студёной колодезной водой.
Зоя осталась стоять, где стояла. Борис, расколов очередную чурку, прорычал:
– А тебе что особый путевой лист нужен?
– Во-первых, не тыкайте, мы не настолько близки…
– Слушай, ты, в пятых, в шестых! Или ты сейчас повернёшься и…
– И что? Ударите?
– Я тебя свяжу узлом и зашвырну в твою тачку!
– Оригинальный способ общения с женщиной.
Борис с силой вогнал топор в кругляк, на котором колол, выпрямился:
– Где ты видела женщину? Твари вы все! Бабы поганые!
– Орать ни к чему, у меня слух нормальный. Ладно, будем на "ты". Значит все твари? И мать, что тебя родила? И сестра, что тебя вытащила из помойки, отмыла? А ты значит весь такой нормальненький, благородненький прынц. Мужик, одним словом, да? А мне вот не кажется. Я вижу хама и нытика. Няньку, что нянчит свои обиды. Ты не мужик, ты тряпка.
Борис рванул топор, сдавленно выдохнул:
– Уйди, шалава, от греха подальше!
– Насколько подальше?- Зоя отступила на три шага.- Столько хватит?
– Заткнись!- Борис саданул топором по кругляку и тот развалился на три половинки.
– Попыхти, попыхти, крепче спать будешь,- усмехнулась Зоя, удивившись, с чего это вдруг вспомнились любимые папкины слова - она в детстве никогда не плакала, лишь насупившись, пыхтела как закипавший чайник, а папа этими словами её как бы успокаивал.
– Сука!- пнув чурки, Борис быстро пошёл со двора, в сторону мостика через речку.
А Зоя внезапно почувствовала дикую усталость, будто Борис своим пинком опрокинул сосуд, питающий её силы, и вот приток прекратился. Ноги подломились, и Зоя ничком опустилась на траву.
Подлетела, тяжело дыша и обдавая запахом ванили, Елена:
– Что? Неужели ударил?
– Нет, нет, успокойтесь. Всё нормально.
– Какое нормально! Вы побледнели и вся дрожите…Ударил?
– Пальцем не тронул. Так покричал немного. Да, странно, что-то я вся…трясусь,- Зоя засмеялась, смех вышел нервный.- Надо же…с роду так не пугалась…
Елена, наконец, облегчённо выдохнула, поправляя сбившиеся волосы, заговорила, будто с родной сестрёнкой:
– Ты с земли-то вставай, холодная, придатки застудишь. Пошли чайком побалуемся, шарлотка на славу удалась. Пошли, пошли, а то Юлька из вредности всю слопает. И одёжка твоя просохла, только прогладить.
6
– Ты ещё здесь?
– глянула Юлька с ненавистью на вошедшую Зою.
– Юля, прекрати!- шикнула Елена.- А то живо вон крапивой отхлестаю. Распоясалась, совсем совесть потеряла.
– Не боись, ничего я не потеряла,- Юля взяла с противня самый большой кусок шарлотки, положила на тарелку.- Это для Бори,- проходя мимо Зои, фыркнула:- Ходят тут всякие мымры, только аппетит портят.
– Тебе испортишь, как же,- усмехнулась Елена.- Садись, Зоя, не обращай внимания на эту нахалку. Она только тявкает, как щенок.
Уже от двери Юлька прошипела:
– Я бы с удовольствием эту мымру искусала.
– Юлька! Не нарывайся! Закрой дверь с другой стороны. Иди вон лучше с дядькой погрызись.
– Не дождётесь. Мы будем любиться и миловаться. А вам НЕприятного НЕаппетита. Чао, банбино.
– Ну, вот что с этой ненормальной делать? Пороть?
– Не поможет.
– Да я и сама знаю, что не поможет. Всё тешу себя, что перебесится, трудный возраст и всё такое…
– А муж как относится к этому?
– Вдова я, Зоя. Уже шестой год…Юлька-то наш поскрёбыш.
– Извини, Лена…
– Ничего, отболело уже. Я вот что подумала…сегодня понедельник…
– Что?! Ааа, чёрт, чёрт! Совсем из головы вылетело. Люська с меня шкуру сдерёт!