несколько бочек вина. Но и среди гор жигулевских скука заела. Кто-то новое развлечение

придумал - отшельника, в горной пещере живущего, искать!

Сели на резвых коней, искать поехали. Много пещер по крутым горным склонам

осмотрели, но все они пустыми оказались.

В одном тесном, подвальной сыростью дышавшем ущелье случилась с купцами беда.

Напали на них разбойники. Отняли, какое было, оружие, связали по рукам и ногам. Стали

разбойники, часто поглядывая на купцов, совещаться. О чем, если не о самом худом?..

И вдруг в темном ущелье светлым-светло стало. Глянули разбойники - летит вдоль

ущелья большой огненный шар, прямо на них! Испугались и разбежались. А шар

приземлился возле купцов, ослепительно вспыхнул и погас. Смотрят купцы, а это самая

обыкновенная керосиновая лампа. Чудеса, да и только! И стоит рядом с той лампой

обыкновенный с виду мужик. Освободил он купцов от веревок, с земли подняться помог.

«Ваше счастье, - заметил, - что вы по Жигулям не просто так ехали - отшельника искали!»

Догадалась тогда вся компания, что этот мужик и есть отшельник жигулевский.

Поблагодарила его за помощь от всей души. А Иван Митрофанович всякую словесную

лирику не любил. Отыскал у себя в кармане сверкающий золотой и протянул его

отшельнику. Тот от золотого отказывается. Все думали, что из скромности, а он: «Не могу, -

говорит, - у скорого нищего деньги брать!»

Иван Митрофанович, понятное дело, обиделся. «Кто тут богатый, а кто нищий?» -

спрашивает у отшельника. А тот достал из-за пазухи скатёрку, расстелил ее на траве и

просит купца ею полюбоваться. Глянул купец, а это уже не скатёрка, а фотография. И

изображен на ней сам Иван Митрофанович Сажин, у церковных врат милостыню просящий!

Вся компания возле той скатёрки собралась, рты от удивления пораскрыла. Отродясь

такого иллюзиона никто не видал!

Недавнего смертельного страха как не бывало, всем стало и весело, и легко. «Сколько

такая скатерка стоит?» - спрашивает, как бы между прочим, Иван Митрофанович у

отшельника. «Бесценная она у меня» - тот отвечает. «А ты мне ее все же продай...»

Отшельник молчит, купец торгуется. Многие тысячи уже сулит. «Ладно, так и быть, -

соглашается, наконец, отшельник.
– Если уж очень хочешь эту скатёрку получить, бери ее у

меня за так, в подарок!»

Привез Иван Митрофанович ту скатёрку домой. И так, и сяк в руках ее крутил –

обыкновенная грубая мешковина. И малых иллюзионов казать не хочет! Прикинул Иван

Митрофанович хозяйским умом и прислуге скатёрку ту отдал – стол на своей половине

накрывать.

Прошло еще два-три года, и две других дочери купца были уже замужем. Начались

из-за денег всякие дрязги. Средний зять оказался картежником, богатое приданое своей жены

в один месяц проиграл. Потом напился, пришел к тестю в дом и стал требовать новый

каптал. Тот не давал. В кабинете, где происходила их беседа, висело ружье. Зять схватил

его, желая ударить тестя прикладом. Тот защищался стулом, как мог. В драке ружье

выстрелило -

зять был смертельно ранен в грудь!

Дело это, конечно, темное, и его можно было бы порешить в любую сторону. Но тут

вмешались в дело два остальных зятя - им не давало покоя богатое наследство купца.

Подкупили судью, прокурора, и ни в чем неповинному человеку дали пятнадцать лет

каторги!

Отправили, известное дело, купца по этапу.

В пересылочной тюрьме одного из маленьких, занесенной снегом сибирских городков

заболел Иван Митрофанович брюшным тифом. Наверняка бы умер, если бы не спас его один

арестант. Умел тот болезни всякие лечить, этим в тюрьме и занимался. Подошел арестант к

Ивану Митрофановичу, лежавшему в сильном жару, прошептал над ним молитву и сон

глубокий наслал.

Проснулся больной почти через сутки - тифа как не бывало! Посмотрел в лицо

лекарю-арестанту и ахнул: точь-в-точь отшельник жигулевский, мастер иллюзионы всякие

совершать! А тот на Ивана Митрофановича так глядит, словно бы мысли его угадывает. «Как

скатёрка моя поживает, - улыбается: - пошла ли впрок?» Не выдержал тут Иван