Если сначала меня напрягал тот факт, что мне придется ночевать с этим ненормальным в одной комнате, то теперь я не могла даже просто на него посмотреть - становилось смешно.

– Спать будешь в кресле, - Лебединский кивнул на объемный бесформенный пуфик в углу комнаты. Я нацепила на лицо миленькую улыбочку и кивнула, смотря как парень стягивает с себя куртку, которая до сих пор была на нем. Мне, кстати говоря, в его майке было вполне комфортно, и я даже подумывала насчет оприходования сей прелестной одежки. Например, надо уронить на нее ложку малинового варенья, забрать домой постирать и не вернуть. Гениальный план, не правда ли? Огненный дракон на спине снова привлек мое внимание, и я уставилась на него, как на восьмое чудо света.

В четырнадцать лет в мою буйную головушку пришла первая мысль о татуировке. Я, простая душа, заявила об этом предкам: и в самом деле, почему им можно, а мне нельзя? Они возмущались, но я начала выразительно перечислять "рисуночки", в большинстве своем не очень приличные, на теле родителей, наслаждаясь их краснеющими лицами. Разрешения я добилась. Схватив моего тогдашнего парня под ручку, пошла в тату-салон с желанием наколоть себе огромного феникса на лопатке... но меня хватило только на одно огненное перышко. Как же я тогда пищала! В общем, все воспоминания о тех неприятных ощущениях напрочь отсекали во мне подобные желания, возрождающиеся время от времени. До этого момента.

– Хочу...
– с придыханием произнесла я, с приоткрытым ртом с вожделением глядя на мастерски выполненную наколку. Лебединский замер и осторожно перевел взгляд на мои помутневшие глаза. Дракон исчез из моего поля зрения, и кратковременное замешательство прошло, заставив меня снова состроить из себя пай-девочку. Я чуть опустила глаза и узрела в руках Кира большое пуховое одеяло. С синими динозавриками.

Знаю, это нехорошо, и вообще приличные люди так не поступают... но я позорно заржала во весь голос, зажав рот ладонями.

– Подожди, - всхлипнула я под пристальным взглядом, вытирая выступившие от смеха слезы, - Еще минутка - и я спокойна, - закусив костяшки пальцев зубами, я глубоко вздохнула и так же медленно выдохнула, последний раз хихикнув, - Кирилл, у меня к тебе только один вопрос.

От волнения и сосредоточенности над сохранением серьезного выражения лица, я даже назвала этого урода по имени. Наверное, обстановка способствовала - иначе, как Кирюшей, его назвать было проблематично.

– Слушаю, - почти не злым голосом произнес Лебединский, не без подозрения смотря на меня. Почти - ключевое слово.

– Почему именно динозаврики?
– выдавила я сиплым голосом и снова расхохоталась, отваливаясь на спинку кресла. Парень швырнул в меня одеяло, вызвав у меня еще более громкий ржач, который теперь уже остановить было абсолютно невозможно. Хмурое выражение лица только способствовало повышению громкости - такая злая гримаса совсем уж странно смотрелась в окружающей обстановке.

– Я тут ночую раз в пять лет, а предки просто не хотят убирать всё это, - попытался оправдаться Кирилл, обводя руками комнату, но эта попытка развеселила меня еще больше. Закусив угол потешного одеяла, я продолжала беззвучно хихикать, с ногами забравшись в кресло и завесив лицо спутанными волосами.

Через некоторое время скосив взгляд в сторону Лебединского, я озадаченно ойкнула, обнаружив, что его там нет. Аккуратно повернув голову в сторону, я нашла его сидящим на кровати и мрачно взирающим на меня. Смеяться почему-то резко расхотелось - настолько серьезным был его взгляд. Прямо как тогда, в машине - после моей истерики и до нашего...

– Подушку дай, блонди, - буркнула я, отводя взгляд от Кира на динозаврика. Симпатичный, кстати. Синенький такой, с острыми зубками и длинным хвостиком. Динозавр, разумеется, а не Лебединский. Почему он был именного такого цвета - тайна, покрытая мраком. В любом случае, живых представителей этой чудесной звериной нации больше не осталось и придется верить фантазии художников.

В меня прилетел требуемый предмет и только благодаря его мягкости на моем лице не появился шикарный фиолетовый синяк.

– Идиотка, - зачем-то тихо бросил Лебединский и отодвинул край одеяла, залезая под него. Картинно хлопнув два или три раза, он погасил свет в комнате и уставился в потолок. Свет фонаря с улицы хорошо освещал его лицо, а вот я оставалась в тени и могла рассматривать парня, оставаясь незамеченной. На односпальной кровати он смотрелся не так как всегда, как-то слишком необычно... по-детски. Сколько ему? Лет двадцать семь, не меньше. Сейчас он был похож на шестнадцатилетнего подростка. Красивого подростка, стоит заметить...

Я удобнее устроилась в кресле и поняла, что тут не так уж и неудобно. Спинка чуть откидывалась назад, а руки удобно лежали на подоконнике. Думаю, тут даже удобнее, чем в кровати - у меня была такая в глубоком детстве: жесткая, со скомканным матрасом.

Несмотря на то, что я безумно устала за этот день, мгновенно уснуть на новом месте мое сознание упрямо отказывалось, и даже мысль о том, что завтра придется подниматься в несусветную рань, не помогала мне отключиться.

– Хватит на меня пялиться, - раздался раздраженный голос, прозвучавший в темноте пугающе громко. Я даже побоялась, что нас могут услышать мои родители, а потом устроить мне очередную лекцию на тему "хорошие девочки не делают первый шаг". А как в наше время иначе, если мужики такие мямли?