— Нашли! Это золото, золото!

Толстый немец важно отдувался и вытирал платком вспотевшее лицо:

— Подождите, Аркадий Васильевич, радоваться еще рано. Вдруг жила небольшая? Может еще так получиться, что как русские говорят, овчинка выделки не стоит!

— А жила здесь проходит? — посерьезнев, спросил управляющий.

— Трудно сказать, — ответил немец и наморщил лоб. — Может, она только на поверхности, а может, здесь золото совсем случайное, водой принесло… Во всяком случае, если жила здесь, значит, она совсем на поверхности, молодое золото.

— Молодое? — переспросил штейгер. — Это как?

— Молодое, свеженькое, как девушка, которую первый раз сватают! — улыбнулся немец. — Так говорят, когда жила на поверхности. Легкая добыча, убрал верхний слой—и бери! На прежнем-то прииске золотишко старое, глубоко лежит, сами знаете. — Мордер вылил из ковшика песок, ополоснул его, выпрямился и потер поясницу. — Ноет уже… Темно, давайте обратно, разведку завтра продолжим.

При виде приискового начальства старатели, сидевшие вокруг костров, поднялись с мест.

— Ну как, Аркадий Васильевич?

— Хоть один знак нашли? — спрашивали они.

Штейгер скорчил свирепую гримасу:

— Куда нос суете? Сколько бы ни нашли — все наше, вам ни Кусочка не достанется! Может, еще Аркадий Васильевич отчет вам должен давать?

Не смея больше расспрашивать, старатели молча уступили дорогу хозяевам, но, увидев Кулсубая и Гайзуллу, плетущихся сзади, тут же окружили их.

— Нашли, нашли, — устало отмахнулся Кулсубай, предупреждая расспросы.

— Много?

— Много, да никому не достанется! — Кулсубай сел возле костра. — Дайте-ка и нам супцу, а во весь день без жратвы. Иди-ка, садись рядом со мной, — указал он Гайзулле. — Что, устал?

Гайзулла кивнул головой.

— Так-то, брат, — продолжал Кулсубай. — Дураком я был, дураком и остался. Так и буду всю жизнь, видно, в дырявых штанах ходить! А они, — Кулсубай мотнул головой в сторону управляющего, — заплатки в жизни своей не увидят!

— Брось, кустым! — весело заметил молодой старатель в большом, не по росту сшитом бешмете, —Если здесь много золота, я смогу жениться, а вот он — семью оденет. Не все плохо на этом свете!

— А я напьюсь так, что и жена домой не до тащит! — крикнул кто-то.

Старатели загомонили:

— Эх, мне бы золота побольше намыть, си дел бы я здесь, черта с два!

— Куда б ты делся! Молчи уж…

— В Америку махнул бы!

— Ха! Чего ты там не видал?

— Дурак! Там, говорят, как в раю, — молочные реки, кисельные берега! И водки, и хлеба, всего полно, набирай карманы и живи в свое удовольствие! Говорят еще…

— Говорят, говорят! — вспылил пожилой бородач. — И у вас, говорят, золото с лошадиную голову находят, а приедешь — шиш тебе с маслом! Вот я мою, мою, а семью прокормить не могу! Говорят!..

— Вам, зимогорам, точно от золота проку нет! Сколько бы ни мыли!

— Легко тебе говорить, один ходишь! Заработал, пропил, и горя мало, а у меня семь душ — вот где сидят! — бородач стукнул себя кулаком по шее. — Год уже, как здесь, за сто верст от дома, пешком шел, а толку? Ни гроша в кармане!..

Старатели замолчали. Кулсубай подложил веток, пламя вспыхнуло сильнее и осветило верхушки деревьев, качающиеся от резкого ветра.

— Ложись, Гайзулла, завтра рано вставать.

— Завтра нас отпустят домой, агай?

— Не знаю… Ложись, там видно будет.

Костры угасали, но люди не торопились ложиться. Поляна погружалась в темноту, дальше от нее стоял уже густой ночной мрак, и полная луна, медленно плывущая сквозь голубоватые облака в прорывах между ветками, казалось, не освещала, а лишь оттеняла черноту ночи. В небе дрожали редкие звезды, изредка слышны были далеко на дороге скрип тарантаса и одинокий звук колокольчика.

Луна уже показалась над верхушками, когда Кулсубай прилег на траву рядом с Гайзуллой, подложив под голову старый малахай. Он закрыл глаза и старался уснуть, но у костра все еще шептались. Кулсубай прислушался.

— Ха, если бы я был богатым, со мной и уряд ник бы считался и начальство! А что у меня за богатство? Во, гляди! Бешмет в глине да дырявые каты! Тут еще штейгер все требует: «Не прячьте золото, не прячьте! Вы мне за него ответите!» Да если я намытого не сдам, я ж с голоду помру, где уж тут прятать! Вот она какая, жизнь!

— Да… — пробасил густой голос, и Кулсубай узнал в нем бородача. — Говорят, везет кому-то, а нам — все мимо проходит! Сколько лет уже мою, двух друзей в шахте схоронил, а куда идти? Все думаешь, найду, найду, здесь оно где-то, рядом, прямо нюхом чую! Эх, пропади оно пропадом!..