Он не знал, кто я. Меня охватило облегчение пополам с разочарованием.

Когда мой сопровождающий остановился и затем вернулся ко мне, мужчина отпрянул и поспешил укрыться среди безликих самодельных убежищ. Я вытерла вспотевшие руки о свою юбку в складки и просунула палец под застегнутый под горло воротник блузы.

— Пока нет, — тихо сказал Чейз. Он склонил голову в сторону группы солдат, собравшихся возле пустой площадки, огороженной желтой предупредительной ленточкой. Асфальт этой площадки был измазан черным и красным. Стол, за которым солдаты записывали добровольцев-призывников, был сломан пополам и блестел цветом вина. К темно-вишневым пятнам прилипли частички уличной пыли и нападавшие листья. МН оставила все нетронутым, открыто пренебрегая произошедшим, будто спрашивая, осмелится ли кто-нибудь праздновать смерть солдата.

Позади этой сцены на стене здания неоновой зеленой краской, подобной той, какой был выведен знак "Снайпер, защити нас", были проведены три одиночные линии.

С противоположной стороны Площади неожиданно для меня раздался звук колокола. Хоть большинство людей отчаялись получить завтрак, похоже, кое-какая еда все-таки ожидалась. С новыми силами голодающие повскакивали с мостовой и двинулись к раздаточной бесплатной столовой.

Я отскочила с пути бегущей семьи и направилась к серебристому автобусу, что стоял с противоположной стороны, где волонтеры могли сдать кровь в обмен на продовольственные талоны. Автобус стоял боком между двумя зданиями, обозначая вход в палаточный городок, как и говорил Шон. Табличка со словом "закрыто" висела достаточно низко, чтобы быть уже тысячу раз оплеванной.

Мы прошли вдоль автобуса к большому мусорному контейнеру, переполненному теми остатками мусора, который люди не могли использовать для постройки импровизированного убежища или сохранения тепла: битое стекло, сырая бумага и еда, испортившаяся слишком давно, чтобы быть хоть немного пригодной в пищу. Из контейнера пахло гнилью, плесенью и блевотиной. Я непроизвольно сморщила нос.

В укромном уголке между автобусом, зданием и мусорным баком было наше место встречи, и я быстро убедилась, что мы прибыли сюда первыми.

— Шону следовало бы уже быть здесь. — Я нетерпеливо притопывала. Взгляд Чейза потемнел, и я перевела глаза туда, куда смотрел он. В окнах автобуса были вывешены пять листовок.

Джон Назер, известный как Джон Райт. Роберт Фёрт. Доктор Эйден Девитт. Пател Чо.

Эмбер Миллер. А под моей фотографией крупными буквами было выведено: "Пятая статья".

У меня перехватило дыхание, будто легкие сжало металлическим обручем. Одно дело знать, что эта фотография существует. Другое — самой увидеть ее. Часть меня хотела сорвать ее, сжечь, но я не могла, потому что эта листовка была самой причиной, по которой мы были здесь.

Движение с другой стороны автобуса заставило меня вернуться к настоящему. Мы с Чейзом обернулись на звук, ожидая увидеть остальную часть нашей команды.

— С-сестра? — пролепетал слабый женский голос.

Это была низенькая, полноватая женщина не старше двадцати, с бледным лицом, испещренным оспинами, как поверхность луны. Ее глаза округлились, а руки поднялись ко рту. Когда я узнала ее темно-синюю форму, у меня свело живот.

Мы планировали, чтобы нас увидели несколько человек, но не те, кто работал на МН.

Рука Чейза опустилась на пистолет. Он посмотрел за спину женщины, проверяя, не было ли там солдат. Взгляд Сестры метнулся к нему, затем снова ко мне. "Она узнала наши лица", — подумала я, но потом вспомнила, что она назвала меня Сестрой. Она не видела наших фотоснимков. Я почти рассмеялась, когда поняла, что, должно быть, крутилось у нее в голове: солдат ФБР и Сестра спасения, прячущиеся в укромном местечке. Дело плохо.

Не было времени раздумывать над стратегией. Нам нужно действовать быстрее ее. Шон был всего в нескольких минутах позади нас, и если эта Сестра позовет своих товарок, то лишь несколько мгновений пройдут перед тем, как прибудут солдаты.

Бросив на Чейза лишь беглый взгляд, я поспешила к женщине, позаботившись, чтобы мои взлохмаченные черные волосы прикрыли лицо.

— Вы п-пойдете к столовой? — запинаясь, пробормотала она.

— Да, — сказала я, стараясь передать голосом облегчение. — Я как раз направлялась туда. — Я подумала, что, если попрошу ее подождать меня там, мои намерения отвязаться от нее будут слишком очевидными.

— Вы в порядке? — прошептала она, хватая меня на локоть. Шон был прав: здесь Сестры совсем не были похожи на Сестер из исправительного центра. Здесь они боялись.

— Сейчас — да, благодаря вам! — Я сжала левую руку в кулак, чтобы Сестре не был виден тонкий золотой ободок на безымянном пальце. Было меньше шансов получить выговор, если люди думали, что мы с Чейзом женаты, но Сестры как раз и были Сестрами потому, что им не повезло быть женами или они не подходили для этого. Как я могла пропустить эту деталь? Украдкой я переодела кольцо на правую руку.

"Я могу оторваться от нее на Площади, — подумала я. — Отвлечь ее в толпе". Хоть я и была знакома с Сестрами по школе реформации, я никогда не служила в их роли и не знала всех деталей. Если она попытается проделать секретное рукопожатие или что-то в этом роде, я буду разоблачена.