Чейз заворчал. Такер остановился.

С тех пор как Шон узнал о моей роли в том, что случилось с Ребеккой, он ни разу не заставил меня испытать чувство вины, но сейчас я его испытала. Меня насквозь пронзило воспоминание о звуке, с которым дубинка охранника обрушилась на ее маленькую фигурку. Хотя сомневаюсь, что Шон был бы таким же великодушным, если бы столкнулся лицом к лицу с убийцей своей матери.

Секунды уходили с каждым ударом сердца. Мы теряли время.

— Обещай, что не причинишь никому вреда, пока ты с нами, — сказала я.

Я физически ощущала неправильность происходящего; словно я пыталась плыть против течения. Но Кара права: надо было уходить. И какую бы ненависть у меня это ни вызывало, но Шон тоже был прав: все мы, и я в том числе, совершали вещи, за которые нас можно осудить.

— Эмбер, — едва слышно произнес Чейз.

— Я тебе не доверяю, — продолжила я, когда Такер повернулся. — И никогда не стану доверять. Не знаю, что ты делал в гостинице или почему помог Шону и мне. Но, если ты пообещаешь не создавать проблем, я тебе поверю.

— А если все-таки создашь, я тебя убью, — тихо добавил Чейз.

Такер подошел к нам и сдержанно кивнул.

— Думаю, это справедливо, — сказал он. — Хорошо. Обещаю.

— Шон, ты поведешь, — отрезал Чейз, не спуская глаз с Такера. Шон кивнул, влезая в бежевый комбинезон на пуговицах.

Не медля больше, мы загрузились в кузов. Кара бросила нам фонарик, бутылку воды и аптечку и со стуком опустила дверь. Я осознала, что мы где-то потеряли рюкзак. То немногое, что у нас было, включая мои письма Чейзу, скорее всего, сгорело дотла. Исчезли все свидетельства нашего прошлого.

Внутри стояла почти полная темнота. Единственный свет проникал через вентиляцию высоко под крышей. Пока глаза привыкали к темноте, меня охватил леденящий страх. Я была в пяти футах от Такера Морриса и едва могла видеть, на случай если придется защищаться.

Он дал слово.

Он лжец.

Я услышала лязг металла — это Шон поднял ворота. Сейчас нам ничего не оставалось, только ждать и быть готовыми ко всему.

Заработал двигатель, и в следующее мгновение грузовик дернулся вперед.

Я забралась между Чейзом и Билли на один из деревянных ящиков, стоявших рядами внутри грузовика. Такер сидел прямо напротив нас. Напряжение было таким осязаемым, как дым внутри "Веланда".

Зажав фонарь между плечом и щекой, Чейз осматривал надувшиеся пузыри, тянувшиеся от большого пальца моей руки через всю ладонь. Он открыл маленькую аптечку и начал протирать ожоги антибактериальным ватным тампоном, который с таким же успехом мог быть из стальных нитей. Он не смотрел мне в глаза. Ни разу с тех пор, как кричал на меня на крыше.

Второй рукой я поднесла ко рту нашу единственную бутылку воды, сделала маленький глоток и передала ее Билли. В сопротивлении было принято делиться, надо соблюдать традиции. Насколько мы знали, мы были единственными, кто остался.

— У кого есть оружие? — спросил Чейз. Его голос все еще хрипел из-за дыма.

Билли оглядел кузов, перед тем как робко достать девятимиллиметровый пистолет, который дал ему Уоллис.

— Похоже, только у меня, а?

— Ты когда-нибудь стрелял из этой штуки, малыш? — спросил Такер.

— Мне четырнадцать, — сказал Билли. Малышом его разрешалось называть Уоллису. Не Такеру.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Да конечно, — пробубнила я. Чейз велел мне держать руку на весу и с отстраненным видом принялся перевязывать ее бинтом.

– Я просто хочу сказать, что ему следовало бы отдать пистолет кому-нибудь из нас, у кого побольше...

Тут Такер запнулся, подняв глаза к металлическому потолку.

– ...опыта, – еле слышно закончил он.

Мое горло сжалось.

— Не выключай свет, — попросила я Чейза, когда он опустил фонарик. Я хотела держать Такера в поле зрения.

Грузовик остановился, и мы затаили дыхание. Я представила Шона на водительском сидении и пожалела, что не могу видеть то, что видит он. Я надеялась, что он нормально себя чувствовал.

Всего лишь светофор. Мы продолжили ехать, цепляясь за края ящиков, чтобы не потерять равновесия от тряски. Билли решительно положил пистолет между нами. Знак доверия, который я восприняла очень серьезно.