Ровно в 7:55 он уже входил в кабинет ректора, миновав стол за которым восседала длинноногая красавица Оксана. И хотя Абрамович был очень озабочен, он не мог не позволить себе послать этой красотке воздушный поцелуй. За что тотчас был награждён милой улыбкой.

В кабинете уже были почти все приглашенные: проректоры, деканы, их заместители, заведующие кафедрами, старейшины землячеств иностранных студентов, комендант общежития.

“Зачем здесь Гунтмахер?” – подумал Абрамович, прошел в дальний угол и сел рядом с ним. В огромном кабинете стояла напряженная тишина, нарушаемая иногда настороженным шушуканьем.

Но вот напольные часы пробили 8 часов. Однако заседание не начиналось. Было видно, что нервничает и сам ректор. Напряженное ожидание продолжалось ещё минут 15. Наконец дверь широко отворилась, и в комнату вошла, вернее, ввалилась высокая дородная женщина с мрачным каменным лицом. Строгая чёрная одежда подчёркивала её суровость. “Ну просто Васса Железнова”, – подумал Абрамович. Все встали. Ректор выскочил из-за своего стола, подбежал к вошедшей и подобострастно пожал небрежно протянутую ему руку. Затем он проводил женщину к специально поставленному для неё мягкому креслу, в которое она тяжело опустилась.

– Мария Ивановна, разрешите начать? – вкрадчивым голосом спросил ректор. Та слабо кивнула головой.

– Прежде всего, я хочу представить вам присутствующих здесь работников института.

И ректор начал перечислять, называя фамилию, имя и отчество каждого. Когда дело дошло до Абрамовича и коменданта общежития, то были названы только фамилии.

“Видимо, чтобы не дразнить гусей”, – подумал Абрамович, заметив, как передёрнулось лицо Марии Ивановны при упоминании его фамилии.

– А сейчас хочу предоставить слово представителям землячеств, пускай они объяснят причину такого странного поведения иностранных студентов, которое всех нас удивило и потрясло. Конечно же, наши сознательные советские студенты никогда бы не позволили себе сорвать учебный процесс.

Со своего места резко поднялся старейшина студентов из Индии — белозубый, смуглолицый, очень худой юноша с чёрными, как смоль, волосами.

– Я хочу сказать ...

Мария Ивановна резко прервала его взмахом руки. Опытный партийный работник, она, видимо, имела заготовленный план действий, как “спустить пар” у взбунтовавшихся студентов, направить их эмоции в нужное русло.

– Мне уже всё ясно, – начала Мария Ивановна хорошо поставленным голосом оратора, умеющего убедить аудиторию в чём угодно.

– Вот я гляжу на вас, замечательных молодых людей, приехавшим к нам набираться знаний, чтобы потом бескорыстно и преданно служить своему народу, лечить больных, облегчать страдания детей и стариков. Уже несколько лет вы живёте вдали от своей родины, от своих близких и мне по человечески понятны ваши трудности. Я хочу обратить внимание присутствующих: какие они все худые и мне абсолютно ясно, что причина их недовольства – недостаточно хорошие бытовые условия. Главное же, что переполнило чашу их терпения – плохое питание, в чём виноват и за что ответит Абрамович. – С этими словами Мария Ивановна бросила угрожающий взгляд в сторону Абрамовича. Тот весь сжался, неуклюже прикрывая свой упитанный животик руками. Сделав паузу, Мария Ивановна продолжала:

– Но мы всё это исправим. Мы сделаем всё необходимое для улучшения ваших бытовых условий, наши дорогие иностранные студенты, чтобы конфликт был исчерпан. А виновных мы непременно накажем.

Испепеляющий взгляд Марии Ивановны теперь был обращен не только на Абрамовича, но и на Гунтмахера.

“Как эта баба всё повернула! – в ужасе подумал Абрамович. – По сути дела получается, что и “овцы целы и волки сыты”. Вот и найдены козлы отпущения и, конечно, это евреи. Всем хорошо, просто замечательно”.

Между тем Мария Ивановна обвела присутствующих работников института победным взглядом. В нём можно было прочесть: вот как надо работать – быстро, напористо, не размазывая найти и устранить причину конфликта.

Ректор с восхищением взглянул на Марию Ивановну и начал думать, как завершить совещание. Пожалуй, оставалось только получить заверение студентов, что они удовлетворены, прекратят забастовку и завтра приступят к занятиям. Поэтому он с удовольствием предоставил слово худому индийцу, которого прервала Мария Ивановна.

– Уважаемая госпожа, простите я не знаю, как вас называть, заблуждается. Причина нашего недовольства, принявшего столь крайние, но вполне принятые в цивилизованном мире формы, не в плохом питании. Мы с полным основанием можем утверждать, что в нашем институте питание значительно лучше, чем в других. Пища вкуснее и калорийнее. За что мы очень благодарны господину Абрамовичу. Да и общежитием мы довольны. Дело в другом. Как правильно сказала уважаемая госпожа, мы приехали сюда учиться, учиться медицине, чтобы стать врачами, которых так не хватает в наших странах. А что мы имеем? В наших учебных программах огромное время отведено изучению истории КПСС, классиков марксизма-ленинизма, политэкономии. Именно это и вызывает протест. Наши страны платят вам золотом, чтобы из нас готовили не коммунистических агитаторов, а врачей. Нам не интересны и чужды история становления КПСС, большевики, меньшевики и прочее. Перестаньте засорять наши головы этими бесполезными для нас предметами, которые отвлекают нас от получения нужных нам знаний в области медицины. Мы не прекратим нашу забастовку, пока не получим заверения, что будем избавлены от изучения бесполезных для нас дисциплин.