Первым собранием прозы в стиле «сёфу», то есть первым сознательно составленным собранием прозы в жанре «хайбун», стал вышедший в 1706 году сборник «Хонтёмондзэн» (более известный под названием «Фудзокумонд-зэн», которое он получил позже). Он был подготовлен к изданию Кёрику и содержал прозу Басе и его учеников. Помимо предисловия самого Кёрику, сборник предварялся предисловиями Кёрая, Рию и Сико. Все они писали о том, что появление этого сборника (кстати, приуроченное к тринадцатой годовщине смерти Басе и к третьей годовщине смерти Кёрая) было исполнением воли учителя. Вот что пишет, к примеру, в своем предисловии (оно было написано в 1704 году) Кёрай: «В мире существует проза-"хайкай" ("хайкай-но бунсё"), но я никогда не слышал, чтобы существовало собрание такой прозы. У покойного Учителя было намерение составить такое собрание, но он не нашел достаточно произведений, которые пришлись бы ему по душе, и отказался от этого намерения. С тех пор прошло вот уже на пять лет более десяти».

Собрание «Хонтёмондзэн» имело большой успех в японских литературных кругах и, очевидно, воодушевленный этим успехом, Отокуни в 1709 году опубликовал «Записки из дорожного сундучка» Басе, а в 1718 и в 1727 годах вышли два больших собрания «хайбун» Сико — «Хонтё-монкан» и «Ваканмонсо». (Кстати, именно в предисловии к этому собранию Сико впервые употребляет слово «хайбун»). Эти три собрания — «Хонтёмондзэн», «Хонтёмон-кан», и «Ваканмонсо» — стали образцами для всех последующих собраний прозы «хайбун».

Что касается прозы самого Басе, то впервые в достаточно полном виде она была издана в 1709 году его учеником

25

Дохо. Дохо издал собрание сочинений своего учителя, состоявшее из трех томов: «Проза Старца Басе» («Сёокина-бунсю»), «Строфы старца Басе» («Сёокинакусю») и «По тропинкам Севера». В том прозы Басе Дохо включил «Послесловие к собранию "Полые каштаны" и еще тридцать пять прозаических произведений, расположив их в хронологическом порядке.

Басе не оставил своим ученикам ничего похожего на трактаты, в которых излагались бы его взгляды на поэзию, хотя кое-какие его размышления по этому поводу вкраплены в его прозу. К счастью, некоторые ученики, понимая ценность каждого слова учителя, записывали то, что он говорил им, обучая умению слагать стихи, и позже опубликовали записанное в своих трактатах по искусству «хай-кай». Едва ли не самыми ценными среди сочинений подобного рода являются «Собрание Кёрая» («Кёрайсё» 1702) и «Три тетради» («Сандзоси») Дохо (Хаттори Дохо, 1657—1730). Благодаря усердию и предусмотрительности учеников Басе, мы можем познакомится с его суждениями и наставлениями, проследить за ходом его размышлений. Записи, сделанные учениками, кое в чем подкрепляя, кое в чем дополняя тот образ, который возникает при чтении собственных произведений Басе, помогают еще глубже проникнуть в его внутренний мир, придают образу великого поэта особую объёмность, значительность и живую убедительность.

Путевые дневники

В ОТКРЫТОМ ПОЛЕ

«Отправляясь за тысячу ри, не запасайся едой, а входи в Деревню, Которой Нет Нигде, в Пустыню Беспредельного Простора под луной третьей ночной стражи1» - так, кажется, говаривали в старину, и, на посох сих слов опираясь, осенью на восьмую луну в год Мыши эры Дзёкё2 я покинул свою ветхую лачугу у реки и пустился в путь: пронизывающе-холодный ветер свистел в ушах.

Пусть горсткой костей

Лягу в открытом поле...

Пронзает холодом ветер...

Десять раз осень

Здесь встречал. И скорее уж Эдо

родиной назову.

Когда проходили через заставу3, полил дождь, и окрестные горы спрятались в тучах,

Туманы, дожди...

Не видеть вершину Фудзи

Тоже занятно.

Человек, которого звали Тири4, стал мне опорой во время этого пути, и в непрестанных попечениях не знало устали его сердце, К тому же взаимное дружелюбие наше столь велико, что, ни в чем разногласий не имея, доверяем друг другу во всем - да, таков этот человек.

Хижину в Фукугава5,

Покидаем, оставив банан

На попечение Фудзи.

Тири

Шагая по берегу реки Фудзи, мы вдруг увидели брошенного ребенка лет так около трех, который жалобно плакал. Очевидно, кто-то, добравшись до этой стремнины, понял, что не сумеет противостоять натиску волн этого бренного мира, и бросил его здесь дожидаться, пока жизнь не растает ничтожной росинкой. «Что станется с этим кустиком хата, дрожащим на осеннем ветру6, - сегодня ли опадут его листья, завтра ли увянут?» - размышляя об этом, я бросил ему немного еды из рукава.

Крик обезьян

Вас печалил, а как вам дитя

На осеннем ветру? 7

Что случилось - навлек ли ты на себя ненависть отца, разлюбила ли тебя мать? Но нет, не может отец ненавидеть, а мать разлюбить свое дитя. Видно, просто такова воля Небес, плачь же о своей несчастливой судьбе.

В день, когда мы переправлялись через реку Ои, с утра до вечера не переставая лил дождь.