Ооми но хито то Вместе с людьми из Оми,

Осимикэри Бывало, грустил.

Басе

Учитель сказал: «Сёхаку7 полагал недостатком этой строфы то, что Оми можно легко заменить на Тамба, а "уходящую весну" на "уходящий год". А как это понимаешь ты?»

Кёрай ответил: «То, что Сёхаку считает недостатком, таковым не является. Озеро, над гладью которого стелется легкая дымка — где, как не на его берегу, лучше всего сожалеть об уходящей весне? К тому же, здесь запечатлено сегодняшнее ощущение».

Учитель сказал: «Совершенно верно. И у древних людей весна в этой провинции вызывала ничуть не меньшее восхищение, чем весна в столице».

Кёрай сказал: «Эти слова проникают в самое сердце. Если бы вы изволили находиться в Оми в конце года, разве у вас возникло бы такое чувство? Если бы, с другой стороны, вы изволили сожалеть об уходящей весне в Тамба, то там такое ощущение вообще вряд ли возникло бы. Истина в том, что излучающий сияние красоты пейзаж волнует душу человека».

Учитель, возрадовавшись, сказал: «С тобой, Кёрай, и должно говорить об изящном (фуга)8».

Кирарэтару «Зарезали»—

юмэ ва макото ка Этот сон не был ли явью?

нами о ато След от укуса блохи.

Кикаку

Кёрай сказал: «Автор истинно Кикаку. Кто еще может так сказать о каком-то блошином укусе?» Учитель ответил: «Верно. Он что Тэйка9. Это очень напоминает еркдение, которое я слышал о нем — будто о самом незначительном явлении он может сказать чрезвычайно возвышенно».

Ототоива Позавчера

анояма коэцу Перевалил за те дальние горы

ханадзакари Вишневый цвет.

Кёрай

Эта строфа была сложена за два или три года до «Плаща обезьяны». Учитель сказал: «Сейчас вряд ли есть люди, способные воспринять это стихотворение. Должно подождать еще года два». После этого, бродя вместе с учеником своим Тококу10 по Ёсино, Учитель прислал мне письмо, в котором писал: «В Ёсино я не сочинил ни одного хокку, с упоением вспоминая: "Кто был тот человек" ?п или: "Только и скажешь: "Вот это да!"12. Еще чаровали меня строки Кикаку: "Вишен не различить..."13 А то целыми днями бродил по горным тропам, повторяя: "Позавчера — перевалил за те дальние горы вишенный цвет..."». Позже об этом хокку заговорили, и люди приняли его. И откуда он мог знать, что стихотворение это на два года опередило свое признание? Мне самому и во сне такое не могло привидеться.

Ива хана я Выступ скалы.

коко ни мо хитори И на нем силуэт одинокий

цуки но кяку Гостя луны.

Кёрай

Когда Учитель был в столице, Кёрай сказал: «Сядо14 говорит, что должно быть — "цуки но сару" ("обезьяна под

173

луной")15, я же считаю, что "цуки но кяку" ("лунный гость") — лучше. Каково ваше мнение?» Учитель в ответ спросил: «При чем здесь обезьяна? О чем ты думал, когда сочинял это стихотворение?» Кёрай сказал: «Однажды, воодушевленный луной, я бродил по горам и лугам, сочиняя стихи, и вдруг на самом верху скалы заметил еще одного стихотворца». Учитель сказал: «Насколько было бы тоньше, если бы это "коко ни мо хитори цуки но кяку" ('вот и здесь еще один лунный гость") — ты отнес к самому себе. Эта строфа должна быть строфой-всамоназы-ванием» (дзисё: но ку)16. Я тоже весьма высоко оценил это стихотворение и включил его в свои "Записки из дорожного сундучка"»17. Мой собственный замысел был в несколько раз менее интересным. Когда я посмотрел на это стихотворение с точки зрения того смысла, на который указал Учитель, то увидел, что, пожалуй, в нем действительно до некоторой степени присутствует и чувство самого «одержимого поэзией».

(Когда я позже размышлял об этом, то понял, что если рассматривать эту строфу как «самоназывание», то перед глазами сразу же возникает фигура «безумца-поэта», и это лучше первоначального замысла в десятки раз. Истинно, сам сочинитель не уразумел смысла сочиненного).

Кёрай сказал: «Ведь собрание "Записки из дорожного сундучка"18 составлено самим Учителем. Название я слышал, но самой книги так и не видел. Наверняка Учитель изволил отправиться в мир иной, успев довести рукопись только до половины. Однажды я спросил Учителя: "Сколько моих строф войдет в ваше собрание?" Учитель сказал: "Очень мало у кого из учеников я взял в "Записки из дорожного сундучка" по три строфы. Тебе надо быть скромнее"».

Удзукумару На корточках

якуван но мото но Сидим у горшочка со снадобьем—

самуса кана Как же зябко!

Дзёсо

Когда Учитель занедужил и слег в Нанива, он, предложив ученикам писать стихи на тему ночных бдений у ложа

больного, сказал: «С сегодняшнего дня ваши строфы — это строфы после моей смерти. Я не имею права более ни на один совет». Строф было множество, но только об одной этой он сказал: «Дзёсо сумел создать нечто стоящее». В данное время в душе пробркдаются данные чувства. Тогда-то я и понял, что никогда нельзя быть свободным от вдохновения и от поисков прекрасного.

Цута но ха... Листья плюща...

Стихотворение поэта из Овари19

Я забыл, как дальше20. Кажется, смысл этой строфы-хокку в том, что листья плюща, повсюду, вплоть до самой вершины горы, выворачиваются наизнанку под порывами ветра, дующего снизу с долины. Я как-то заговорил с Учителем об этой строфе. Учитель сказал: «В начальной строфе не должно быть высказано все без остатка, как в этой». Сико21, узнав от кого-то об этих словах Учителя, был поражен необычайно: «Я впервые понял, что такое начальная строфа», — вот что сказал он мне недавно, рассказывая о том. Я же, возможно потому, что не очень внимательно слушал, совершенно ничего не помню. И это истинно достойно сожаления».