Боб молча слушал, продолжая чистить ствол винтовки. Периодически он смотрел его на свет и повторял все снова.

– Боб, мы можем их засадить. В тюрьму. Это будет вполне счастливый конец. Справедливость восторжествует. – Ник никак не мог успокоиться.

– Он прав, мистер Суэггер, допущены ужасные ошибки, – не замолкал Добблер. – Но мир все равно стремится к порядку. Для нас это вполне подходящее решение.

Боб хмуро посмотрел на них.

– Это все слова, – наконец вымолвил он. – Во Вьетнаме у нас была поговорка: “Не надейся на авось!” Сейчас как раз тот случай. Все ваши слова не имеют никакого смысла.

Он вынул шомпол, отсоединил ствол от затвора и стал чистить газовую камеру, затворную раму, сам затвор и ударно-спусковой механизм при помощи протирки и ершика, относясь к этой процедуре самым серьезным образом.

– Но у нас же все есть! – взорвался Ник. – Или почти все! Я не знаю, какие задачи Рэм-Дайн ставила перед собой в начале шестидесятых, скорее всего, это уже теперь останется тайной истории, но потом она стала выполнять различные нелегальные задания ЦРУ по поставке вооружения и военного снаряжения в разные горячие точки. Серьезные политические операции начинаются, похоже, с момента увольнения из армии Шрека и его прихода в Рэм-Дайн с целью создания более оперативного и тренированного подразделения. Видимо, ему все-таки удалось создать нечто похожее на “зеленые береты”. Эти люди действительно воевали и кое-что повидали на своем веку. В начале семидесятых они были в Африке, в конце семидесятых и начале восьмидесятых – на Ближнем Востоке, позже довольно долго в Центральной Америке. Когда в какой-нибудь слишком спесивой банановой республике возникала необходимость в применении силы, а не мозгов, Рэм-Дайн сразу же с готовностью высылала туда своих опытных головорезов. Но таких вещей, как в прошлом году на реке Сампул, эти мерзавцы еще не вытворяли! Они об этом когда-нибудь говорили, доктор?

– Нет. У них идеальная военная дисциплина. Я сам ничего не знал до тех пор, пока не увидел кассету. А это дело с архиепископом… Они говорили, что он замаскировавшийся коммунист, который подрывает стремление мира к прогрессу и процветанию; что его надо остановить, чтобы достигнуть хоть какого-то перемирия; что он противник этого перемирия.

Ник наклонился к Бобу:

– Вот главное. Двести человек, большинство из них женщины и дети, – все были расстреляны там, что совсем не ошибка и не случайность. Это и есть тайна реки Сампул. Они сознательно планировали всю операцию. – Ник на мгновение остановился. Наконец-то ему удалось привлечь внимание Боба. – Вот чем их можно взять. Только Приложение Б достойно внимания. С его помощью можно убрать Шрека, Пайна и всех этих сволочей, неужели ты не понимаешь? – Он протянул Приложение доктору. – Здесь есть докладная записка Шрека какому-то высокопоставленному лицу. Фамилия зачеркнута, что еще раз говорит о том, как эти тузы защищены. Датирована 2 мая 1991 года. Послана по дипломатической почте США из посольства в Сальвадоре. Читайте, доктор.

Добблер взял в руки документы.

Наступила тишина.

– Понимаешь, – нарушил молчание Ник, – какой-нибудь кабинетный гений сидит себе размышляет, изо всех сил пытаясь придумать, как ему привлечь партизан к переговорам. Но на них никак нельзя надавить. Ничего не поделаешь. Они слишком тесно контактируют с местным населением. И тут у этого грамотея возникает идея: а не послать ли в этот район несколько боевых подразделений с заданием: деревни – спалить, а местных жителей – расстрелять. Вся эта бойня была заранее подготовлена и разыграна, как по нотам. Смысл был в том, чтобы до смерти запугать всех остальных жителей и навсегда отбить у них желание снова помогать партизанам. А тем в такой ситуации ничего не останется, как пойти на переговоры. Но самое ужасное, что вся эта система сработала! И этот подлец сидит где-то и гордится, что он такой умный, что все у него получилось. Мол, он сделал невозможное, он, видите ли, сделал мир лучше. А цена пустяковая – двести женщин и детей. Вот это и есть Рэм-Дайн, не так ли, доктор? Я считаю, что это классическое проявление Рэм-Дайн.

– Да, они способны на все, – подтвердил Добблер. – И на пленке это все снято.

– В любом случае, – продолжал Ник, – с кассетой и Приложением Б Шреку конец. Все, их корабль, считай, тонет, и любой, кто попытается его спасти, включая тот же Комитет Лансера, на каждом шагу прикрывающийся национальными интересами, пойдет на дно вместе с ним.

Боб грустно покачал головой.

– Тут вот еще что имеет значение, – не останавливался Ник. – Эта вещь была послана в Вашингтон до операции против архиепископа. Может быть, кого-то хотели предупредить о готовящейся кровавой бойне. Но в любом случае, когда все это дерьмо всплывет, вонь такая поднимется, что Уотергейт и “иран-контрас” покажутся по сравнению с этим делом детскими забавами. И тогда ты уже будешь вне подозрений и у тебя не будет проблем… а может, и будут…

Боб был занят делом. Он взял баллон с аэрозолем “Ган Скраббер” и начал распылять раствор на внутреннюю часть ствольной коробки и ударно-спусковой механизм.

– Все это не важно, – сказал он.

– А теперь наш план, – начал Шрек. – Он очень прост. Вот как мы заманим Боба в зону огня Скотта. Скотт говорит, что сумеет выстрелить с такого расстояния, с которого это практически сделать невозможно, и никто, даже Боб, в это не поверит. Место встречи должно быть удалено на расстояние от тысячи пятисот до тысячи семисот ярдов. Где-то миля получается. Он будет стрелять на грани возможного. Так не стрелял даже Боб. В этом наше преимущество, и мы им воспользуемся.

Пайн подался вперед, чтобы лучше слышать. Шрек продолжал:

– Скотт независимо от вас прибывает в заданный район за день до нашего приезда. В Блу-Ай он не показывается, поэтому никто не увидит и не узнает, что он здесь. Никто не поверит, что инвалид сможет забраться так далеко в горы без посторонней помощи. За ночь до операции он спустится десантом с большой высоты и раскроет парашют близко от земли. Это произойдет в долине Большой Сделки. Вместе с ним высадится Николетта с вездеходом. Николетта будет его ногами, он доставит его к горному хребту и засунет в паучью нору. Тем временем наша операция будет близиться к завершению, то есть к обмену. У нас будет женщина. У Боба – кассета. Для него эта женщина значит больше, чем для нас – кассета. Мы установим с ним контакт, как он сам назначил, в Блу-Ай и предложим женщину в обмен на кассету.