— Кто идет? — крикнул д'Артаньян и дал шпоры лошади.

Всадник молча повернул коня и помчался прочь. Мушкетеры поскакали за ним, предвкушая удовольствие привести в лагерь пленного, о котором только что говорил их командир. Гнаться легче, чем убегать: им не приходилось задумываться о дороге, они скакали по следам.

— Не растягивайтесь и не отставайте! — крикнул д'Артаньян, так как отчетливо вспомнил свою недавнюю гонку.

Сейчас роли поменялись, и он сам оказался во главе преследователей.

Мушкетеры уже почти настигали беглеца, когда вдруг стало видно, что на нем мундир французского офицера.

— Ба! Да это граф де Вард собственной персоной! — воскликнул д'Артаньян, подъехав поближе.

— А, это вы, — неприязненно проговорил де Вард, ибо это действительно был он. — Вот уж нежданная встреча.

— Что же необычного вы нашли в том, что встретили меня на передовой? заносчиво спросил гасконец. — Я солдат, и меня легко встретить там, где дерутся.

— Я поговорю с тобой в другой раз, гасконский бахвал, — пробормотал де Вард себе под нос.

— Надеюсь, вы разрешите мне следовать своей дорогой? — спросил он вслух.

— Вам никто и не препятствовал это делать. С какой стати вы пустились наутек, чуть завидев нас?

— А с какой стати вы вздумали преследовать меня? — злобно спросил де Вард. — Я принял вас за испанцев, черт побери!

— Мы тоже приняли вас за испанца и собирались добыть пленного.

— Ну, что ж, господа, — насмешливо проговорил де Вард. — В таком случае вам не повезло.

— Теперь мы это видим.

— Итак, господа, раз уж вы остались этой ночью без пленного, позвольте мне следовать своей дорогой.

Произнеся это, де Вард издевательски поднял шляпу, дал шпоры своему коню и растаял во мраке.

— Это тот самый де Вард, которого вы славно угостили в гавани Калэ? полуутвердительно проговорил Атос.

— Тот самый.

— Может быть, вам не следовало узнавать его?

— Как так?

— Я имею в виду, что, возможно, следовало подстрелить этого де Варда, как зайца, — в темноте так легко ошибиться и принять француза за испанца.

— Атос, это было бы убийство, недостойное дворянина.

— Это правда, но мне очень не понравилась его физиономия.

— Признайтесь честно, Атос, сами вы никогда не поступили бы подобным образом.

Тень пробежала по лицу мушкетера, когда д'Артаньян произносил эти последние слова.

— Наверное, вы правы, д'Артаньян, — проговорил он мрачно. — Но ведь казнили же мы миледи.

— То был суд, — отвечал д'Артаньян, зябко передернув плечами.

Ему почудилось что-то зловещее в окружавшей их со всех сторон темноте.

— Да, то был суд. Божий суд, — глухо откликнулся Атос.

— И кроме того, Атос, тот дурной поступок, который я совершил в отношении графа…

— Скорее — миледи…

— Скорее — их обоих. Одним словом, мне неприятно теперь вспоминать об этом. Я чувствую свою вину перед этим человеком.

Атос посмотрел на товарища.

— Эти чувства делают вам честь, друг мой. Однако повторяю вам — мне очень не понравился этот господин. И у меня из головы не идет одна картина. Я иногда вижу ее во сне и тогда просыпаюсь…

— Атос! — воскликнул д'Артаньян, желая обратить все в шутку, потому что глухой голос мушкетера и мысли, вызванные встречей с де Бардом, начали тревожить его. — Атос! Вы же сами всегда убеждали нас, что не верите снам.

— Я стараюсь не верить им, но они часто мучают меня.

— Что же за сновидение способно напугать такого человека, как вы?

— Улица Скверных Мальчишек и вы, залитый кровью.

Д'Артаньян передернул плечами.

— Это просто воспоминание о прошедших событиях. Но все это в прошлом, Атос.

— Я бы тоже подумал так, если бы не одно отличие от того, что было в реальности. Я подбегаю к месту поединка и вижу вас, залитого кровью и распростертого на земле. А подле вас стоит человек с окровавленной шпагой, которой только что пронзил ваше сердце. Теперь я узнал его. Это тот, кто повстречался нам только что, — граф де Вард.

Несмотря на всю храбрость и самообладание, д'Артаньян вздрогнул.

Некоторое время друзья ехали молча.

Однако гасконец не мог долго пребывать в унынии. Горячая южная кровь его неизменно одерживала верх в единоборстве со страхами и печалями, стремящимися ее студить.

— Ах, Атос! Вы сделались ворчуном! Походная жизнь утомила вас, рассмеявшись, ответил д'Артаньян, вдыхая полной грудью холодный воздух и чутко прислушиваясь к ночным звукам.

— Ничуть. Мне нравится не сходить с седла целый день, скакать и палить из мушкета. Это значительно приятнее, чем ларошельское сидение в траншеях, и я считаю, что этот зимний поход встряхнул меня, однако…