— О’кей. Мне остаться здесь?

— Да. Вы должны следовать за машиной. Я сам прослежу за ней, но, если она улизнет от меня, вы должны узнать, куда она пойдет. Как она одета?

— Темное шерстяное платье и красный жакет с лисьим воротником, маленькая шляпка.

— Красива?

— О да, я бы сказал... Очень красива.

Дрейк подмигнул Мейсону.

— О’кей. Мы будем в машине. Вы нам укажете ее.

Они сели в машину.

— У тебя есть какие-либо соображения насчет времени смерти Тидингса, Перри?

— Думаю, что да.

— Каковы же они?

— Это не то, что думают в полиции.

— А что они думают?

— У Голкомба два варианта. Первый — что Тидингса убили в бунгало, второй — что его убили в машине и тело отвезли в бунгало.

— А ты как считаешь?

— Думаю, в него стреляли в машине, но в бунгало он вошел сам, возможно, с чьей-то помощью. Практически, он умер вскоре после того, как улегся на постель. Странно, Пол, что не нашли его ботинки.

— Что в этом странного?

— То, что их нет.

— Ну, он мог снять их перед тем, как лечь в постель.

— Умирающий не станет снимать обувь. Если ему кто-то помогал, едва ли этот «кто-то» стал бы думать о ботинках. Если, конечно, это не была женщина.

— В этом что-то есть,— согласился Дрейк.

— Полиция не нашла обуви,— продолжал Мейсон.-— Я сам ее искал, когда мы были там, но не нашел ни в шкафу, ни под кроватью.

— Но зачем она кому-то понадобилась.?

— Не знаю, но у меня есть одна идея...

— Какая?

— Обрати внимание вот на что, Пол. Врач сказал, что он умер в десять часов во вторник, но пока это трудно доказать.

— Из-за жары в комнате?

— Да, хотя это важно само по себе.

— Что ты имеешь в виду, Перри?

— Дело вот в чем, Пол. Тидингс мог добраться до дома самостоятельно. Возможно, это было днем... Но есть несколько фактов, которые заставляют меня думать иначе. Один из них — газ. Не думаю, что газ включили только для того, чтобы ускорить разложение трупа и затруднить определение времени смерти.

— Для чего же тогда?

— Его включили потому, что в комнате было холодно. Тот, кто зажег газ, хотел, чтобы в комнате стало теплее. Эго значит, что его включили ночью.

— Во вторник ночью?

— Нет, Пол, в понедельник ночью.

— В понедельник ночью?!. Но это невозможно!

— Послушай, Пол. Это было либо в понедельник ночью, либо очень рано во вторник. Человек не был мертв, когда его привезли в дом. Пятна крови свидетельствуют об этом. Кровь на постели — значит, сильное кровотечение началось, когда он уже лежал,

— Это верно,— согласился Дрейк.

— Судя по показаниям врача, это случилось в понедельник ночью, а не во вторник. Вспомни, ведь он сказал, что к десяти утра во вторник Тидингс был уже мертв.

— Но, Бог мой, Перри, ты разговаривал с ним по телефону. Его секретарь сказал...

— Откуда я знаю, что я с ним разговаривал по телефону? Я разговаривал с кем-то, кто назвался Тидингсом. Сперва я разговаривал с его секретарем.

— Но ведь секретарь сказал тебе, что он в кабинете... О, Перри, ты думаешь, секретарь солгал?

— Точно. Других вариантов я не вижу. Секретарь солгал.

— Зачем?

— Твои догадки не уступают моим, Пол. Взгляни на все это с позиций здравого смысла. Мы решили сначала, что Тидингса привезли в дом мертвым. Но он был только смертельно ранен.
– Очевидно, умер вскоре после того, как его уложили в постель. Кто-то же помог Тидингсу добраться до дома, уложил его в постель, зажег газ, чтобы нагреть комнату, возможно, вышел в ванную за полотенцем, чтобы вытереть кровь, или побежал к телефону. А Тидингс тем временем умер. Этот человек растерялся и решил удрать. Чтобы запутать следствие и не дать возможности точно определить время смерти, он забрал ботинки Тидингса.

— Но зачем?

— Разве тебе не ясно? Эти ботинки — ценный ключ к разгадке.

— Разгадке чего?

— Времени смерти.

— Не понимаю,— признался Дрейк.

— Я думаю, ботинки сняли с Тидингса после его смерти, и сделала это женщина.

— Но причем тут ботинки, Перри?

— Они были грязными. Лил дождь, и следы обязательно должны были остаться. На постели нет покрывала. Это значит, что на нем тоже были- следы грязных ботинок. А это тоже ключ. Поэтому и нет ни покрывала, ни ботинок.