– Вот, стерва!

– А знаете,- я тоже поднялась, бросила хмурый взгляд на Пашу, - у меня тоже есть замечательная история,- схватила бокал с шампанский за тонкую ножку.- Я тоже встречалась год назад с парнем. Первый красавец нашего универа, девушки за ним толпой бегали. Мажор, постоянно пропадающий в клубах, на вечеринках. И тут он обратил внимание на меня. Ну, просто сказка о Золушке, не так ли? Да только в такое развитие событий верилось слабо. Тем более, когда наши отношения держались исключительно на лжи: он пропадал по ночам, мог не звонить несколько дней подряд, а потом когда появлялся, придумывал тысячу нелепых оправданий, в которые бы только дурак поверил. Но ладно… я была влюблена, и простить можно и не такое,- Паша молчал, разглядывая содержимое своей тарелки, но я видела, что он внимательно ловит каждое мое слово.- Последней каплей стало, когда мне позвонила одна из его девиц и объяснила просто и ясно,- голос мой все-таки дрогнул, а глаза обожгли подступившие слезы,- что мой милый Павел встречается со мной только потому, что заключил спор со своим другом. И наши отношения были всего-навсего игрой,- я отпила шампанского и взглянула на Пашу.- Это ты называешься Любовью? – спросила у него, однако, ответа так и не получила: Паша смотрел на меня странным смешанным взглядом, будто пытался понять говорю я правду или ложь.- Для меня лучшим решением стало отказаться от общения с ним. Вряд ли бы я выдержала новую порцию лжи от него,- допила свое шампанское и снова взглянула на растерянного парня.

От всколыхнувшейся в душе обиды к горлу подступил тугой комок.

Почему он так на меня смотрит?! Неужели ему сложно сказать что-то?! И пусть не делает вид, что слышит это все впервые …

– Катя … - начал было он, но замолчал, а я почувствовала, что глаза становятся влажными.

Но нет, не хватало, чтобы я еще расплакалась при нем!

– Извините,- тихо произнесла и вышла из гостиной, смахивая предательские слезы с ресниц. Зашла в ванную и включила воду, чтобы никто не слышал моих тихих всхлипов…

Надо же было этому кретину вспомнить наши отношения! Надо же ему было врать, что любил меня! Мерзавец! Ну, зачем-зачем-зачем все это вспоминать? Почему бы не оставить в прошлом, где всему этому самое место?!

– Катя… - раздался голос Паши, и я подняла на него красные глаза: он хмурый стоял на пороге комнаты.

– Чего тебе? – сухо поинтересовалась.- Хочешь рассказать еще одну душещипательную историю? Без меня пожалуйста.

– Кто тебе рассказал про спор? – спросил Паша, прикрывая за собой дверь. Мы были одни в тесной комнате, где тишину нарушал только шум воды, но парень выключил кран.

– Одна из твоих бывших… Не помню, как ее зовут… На «А» как-то,- пожала плечами, и Паша помрачнел. Наверное, догадался, о ком может идти речь. Но важно ли это сейчас…

– Тварь. Убью,- процедил сквозь зубы парень, и я удивленно посмотрела на него: Паша был мрачен, словно грозовая туча. Он стоял, скрестив руки на груди и смотрел на меня так… так, он на меня посмотрел только один раз, когда я сказала, что больше не хочу с ним ни видеться, ни общаться.

– Паша, а спор действительно был? – почему-то я надеялась на обратное… во мне тлела глупая, наивная надежда, что это все слухи и сплетни, что просто кто-то пытался разрушить наши отношения и наврал про спор … мне очень хотелось, чтобы Паша ответил «нет» и улыбнулся моей доверчивости, но он кивнул и сказал короткое, сухое «да».

Я тотчас вскочила на ноги, чувствуя, как злость разливается по венам. По идее меня не должно уже все это волновать, не должны и слабость брать в свой плен после его поцелуев, ведь за год я почти сумела убедить себя, что Паша мне не нужен… почти сумела…

– Катя, но дай мне все объяснить,- начал было парень, но объяснить я не дала.

– Мерзавец,- произнесла негромко и залепила ему пощечину. В тишине ванны еще стоял звонкий отзвук удара, а потом Паша потер покрасневшую щеку.

– Заслужил…

– Убирайся. Я надеюсь, что это последняя наша встреча,- ярость бурлила, кипела во мне, и стоило огромного труда сохранить относительно спокойный голос.- Больше не хочу тебя видеть, Чудновский. Такому ублюдку нет место в моей жизни,- выплюнула, и лицо Паши дернулось то ли от гнева, то ли от обиды.

– Хорошо,- пожал он плечами, а затем развернулся и ушел. Несколько минут у меня ушло на то, чтобы справиться со злостью. Гнев ушел, и на меня накатила такая усталость, такая опустошенность, что я села на бортик ванны и снова дала волю слезам, даже не удосужившись включить воду.

Паша

Отвратительный осадок оставил после себя этот разговор в ванной. Да и щека болела: прижимая ладонь к горящей после удара коже, я вошел в гостиную, и хозяин посмотрел на меня с сочувствием. Налил мне водки и протянул рюмки.

– Спасибо,- поблагодарил – сейчас больше всего захотелось напиться, чтобы утопить мерзкое ощущение вины в алкоголе.

Ну, не смог я ей соврать, что не было спора с Антоном. Не смог! В тот момент мне почему-то было важно, чтобы она знала правду, именно от меня, а не от Анжелы. Не знаю, почему…. Но солгать я просто не смог, пусть и видел, что Катя хочет услышать «нет» в ответ на свой вопрос.

Веселье продолжилось, только без Снегурочки. Делая вид, что мне весело, я произносил тосты и пил… пил так, чтобы напиться. И мне это удалось, потому что, когда спустя полчаса Катя вернулась, с красными от слез глазами, я едва держался на ногах. Правда, соображать хуже не стал. Просто голова кружилась, и слова сами срывались с языка.

– А вот, и Снегурочка! – радостно встретили ее гости, и какой-то мужчина попытался поцеловать Катю в щеку.

Она со смехом вывернулась из его объятий и обвела гостей веселым взглядом, на ее губах играла улыбка… фальшивая, как и мое радостное настроение. Но ведь, Деда Мороза никто не должен видеть грустным, не так ли?