— Он закрепляет ее драконий облик, — объяснил Грег.

 — А что, были проблемы с превращением?

 — Были, — лаконично ответила она.

 У Валенка, насколько я мог судить, тоже оказалось множество печатей-доспехов. Правда, под одеждой их было толком не рассмотреть. Пол-лица закрывала необычная сплошная печать, которую я уже видел. Она напоминала зигзаг молнии и превращала его физиономию в нечто вообще невообразимое.

 — Ух ты, что это?

 — Классический Шлем Ужаса, — сказал Грег.

 — С гвоздями, — мрачно добавил Валенок.

 — Где-то я уже слышал это название…

 — Это древняя кельтская магия. Довольно широко известная.

 — Так ты не сам выдумываешь печати, а берешь готовые?

 Грег пожал плечами.

 — Иногда. Почему бы нет, если они работают? Твои печати, Алекс, пока не очень сильные. Их эффективность будет постепенно нарастать. Но самое главное значение этих печатей — в самом факте их наличия. Это значит, что ты не одиночка и что в случае твоей гибели за тебя будет кому отомстить.

 — Спасибо, утешил, — буркнул я.

 Грег наклонился, поднял лежащий на траве миниатюрный меч и рассек им огненный круг. В тот же миг все светящиеся линии, все наши печати, все знаки и цветы погасли. Остались только догорающий костер и темнота вокруг. Мне вдруг стало зябко и неловко стоять голым на всеобщем обозрении.

 — Собирайте инвентарь, — приказал Грег. — Гасите костер. Ритуал окончен.

 Валенок и Ники принялись упаковывать в рюкзак коробки и склянки. Я быстро направился к развешанной на кустах одежде. Конечно, она была еще насквозь сырая.

 — Ну и холод! — воскликнула Ники, будто только сейчас это заметив.

 — Ничего, ветер попутный, через полчаса будем дома, — подбодрил ее Валенок. — Чаю выпьем горяченького, эх!

 «А меня тут бросите?!» — чуть не взвыл я, представляя, как до утра буду болтаться по лесу, ожидая первой электрички. Но, похоже, именно это меня и ожидало.

 — Ты не объяснишь, как активировать печати? — попросил я Грега злобным голосом, кое-как натянув на себя влажную одежду.

 — Проще некуда — усилием воли, собственным пламенем. А в бою они активируются сами…

 Не дослушав, я ушел на берег, наклонился над водой и приказал печати: «Зажгись!»

 Это в самом деле оказалось совсем несложно. Через пару мгновений в воде появилось отражение светящегося знака. Меня аж в жар бросило. На лбу сиял восьмилистник. Счастливый цветок клевера с четырьмя сдвоенными лепестками.

 — Что это такое? — Я обернулся к Грегу, который неслышно подошел и встал рядом со мной. — Почему именно он?

 Синевато-фиолетовый свет пульсировал, то разгораясь, то почти угасая. Я не мог отвести от него взгляда…

 — Это цветок папоротника, — сказал наш лорд. — Он защищает независимо от твоей собственной стихии и усиливает твои природные данные. И, как ты выразился, указывает на клады.

 — Клад — это я? — спросил я с сарказмом, представляя, как они сейчас отправятся домой, а я останусь на этом острове минимум до утра, и никому не будет до этого дела — не можешь летать, твои проблемы…

 — Грег, можно спросить? — вмешалась Ники. — Почему ты поставил Лешке печать всех четырех стихий?

 — Чтобы защита была надежнее. И чтобы никто не догадался.

 — О чем?

 И тут догадался я. Мое недовольство как рукой сняло.

 — Грег! Ты понял, какой я дракон, да? Какого я вида?!

 Грег кивнул.

 — И какой?

 — Лучше об этом пока никому не знать. Даже тебе.

 Обратный путь из леса на первой электричке был последней каплей.

 Полдороги я продремал, скрючившись на жесткой лавке, а оставшееся время усиленно вспоминал то роковое падение с клена. Неужели, если я вспомню забытый кусок, страх высоты сразу пройдет? Но, как назло, ничего не вспоминалось. Вот мы с Кирей увлеченно лезем на дерево, потом пробел, а дальше меня уже тащат на руках какие-то посторонние люди. До того — только мелькание в глазах (это я, видимо, уже летел вниз). Кажется, я вспомнил и момент встречи с землей — почему-то совершенно беззвучный и безболезненный. А перед этим Киря что-то крикнул…

 «Смотри!»

 Я вскинул клонящуюся на грудь голову, открыл глаза и уставился в окно электрички. Снаружи уже тянулись знакомые новостройки — мы подъезжали.

 Куда смотри? На что? Смотри, куда ногу ставишь?

 Откуда это вылезло, вообще?

 Больше ничего восстановить в памяти не удалось, только голова заболела, да разыгралась злость против Грега. Тем не менее вечером я позвонил ему и заявил, что готов к воздушной тренировке.

 — В принципе, я могу летать, — сказал я. — Только невысоко. Этажа этак до третьего. Потом крылья сами подгибаются, и все… Что-то внутри сопротивляется…