Грег провел рукой по лицу и закрыл глаза. Звезда у него на лбу едва тлела. Все лучи снова были одинаковой длины. Ощущение голограммы вокруг постепенно пропало. К миру плавно и незаметно вернулись плотность и объем.

 Но это был какой-то другой мир. В моем мире остался ясный летний вечер в центре города — а тут ночная темнота, холод и безлюдный двор-колодец… Мы совершили переход — но куда? Я слегка занервничал и незаметно огляделся в поисках Входа…

 — Отдохнем? — предложил Грег.

 — Зачем? — удивилась Ники. — Вы что, устали?

 — Устать не устали, а перекурить можно, — неожиданно охотно согласился Валенок.

 Он потянулся за сигаретами, вытащил пачку, щелкнул зажигалкой и чертыхнулся. На конце зажигалки плясал прозрачно-черный язычок пламени. Под насмешливым взглядом Ники Валенок попытался прикурить от него, но ничего не вышло. Так-так! Кажется, не одного меня заставляла нервничать явственно ощущаемая близость Нижнего мира…

 — Алекс, на всякий случай предупреждаю — вести разговор буду я, — объявил Грег. — Заговоришь, только если тебя о чем-то спросят. Мертвый твои выходки терпеть не станет.

 — Говорят, Мертвый сейчас довольно слаб, — небрежно заметил Валенок.

 — Слаб — для бога. Он потратил всю силу, чтобы освободиться, и сейчас с трудом ее восстанавливает. Чтобы удержаться у власти, ему пришлось отдать целый район города.

 — Это какой?

 — «Черная жемчужина».

 Я удивился. В Питере такого района не было. Но название показалось смутно знакомым.

 — Чайна-таун? — хмыкнул Валенок. — Ишь ты! Продался китайцам?

 — Придержи язык! Верно, ему помогал один китаец, но бескорыстно, по собственной воле.

 — Я его знала, — неожиданно ностальгически сказала Ники. — Бессмертный из Озерков. Жалко, что он погиб.

 — Не погиб, а переродился. Его собратья помогли Мертвому. И до сих пор помогают…

 Грег посмотрел на меня золотыми зрачками.

 — Но чтобы разделаться с молодым драконом, сил ему вполне хватит.

 — Не беспокойся, я не подам ему повода, — ответил я. — Так это из-за него тебя разбудили?

 — Да. Он хочет мне что-то сообщить.

 Из подворотни мы перешли в темный двор. Фонарь освещал только небольшое пятно брусчатки прямо у нас под ногами. Я поднял взгляд наверх, но увидел глухую черноту — никакого намека на звезды. Небо вдруг показалось мне тяжелым, как свод склепа.

 — Где мы? — спросил я севшим голосом. — Это ведь не то, что я думаю…

 — Нет, — подтвердил Грег. — Хотя и нечто в том же духе. Дворы Капеллы — не Вход, а Перекресток. Тут всегда есть еще один лишний поворот. Хорошее место, чтобы встречаться с существами с той стороны.

 — И что теперь?

 — Ждать.

 Ники коснулась руки Грега и о чем-то тихо с ним заговорила. Валенок шумно вздохнул, вытащил сигареты и снова принялся мучить зажигалку.

 — Эй, Леха, — прошептал он, окончательно убедившись, что закурить не получится. — Хочешь, научу тебя вызывать Мертвого?

 — Нет.

 — А придется!

 — Отвали.

 — Все элементарно! Главное, прийти в правильное место и прочитать там заклинание призыва — и вот он, бог, весь к твоим услугам!

 — Не знаю я никаких заклинаний!

 — Ты в школе учил какие-нибудь стихи о Петербурге? Можно и песню: «Когда переехал, не помню! Наверное, был я бухой!»

 — Хватит издеваться, — проворчал я.

 Черт его знает, а вдруг не шутит?

 — Ну не хочешь Шнура, давай из классики! — не унимался Валенок. — «Люблю тебя, Петра творенье!»

 Я оглянулся на Грега и Ники, чтобы проверить, не смеются ли они. Но они были поглощены беседой. Тогда я пожал плечами, откашлялся, встал в позу и с выражением продекламировал:

 Люблю тебя, Петра творенье!

 Люблю твой строгий стройный вид!

 Невы какое-то теченье!

 И что-то там еще гранит!

 — Класс! — упоенно отозвался Валенок. — Шаман!

 …твоих ночей

 Прозрачный сумрак, блеск безлунный…

 Строчки то всплывали в памяти, то не всплывали, и я пропускал их. На месте этого «бога» я бы, конечно, не пришел. Или пришел бы, чтобы вломить мне как следует за кощунство.

 Грег и Ники прервали свою беседу и смотрели на меня широко распахнутыми глазами. Валенок размеренно кивал, словно учитель, вытягивающий на тройку закоренелого двоечника.

 …и светла адмиралтейская игла!

 Я закончил и светски раскланялся. Словно в ответ, из темной подворотни ударил холодный ветер.

 — Смотри-ка — подействовало! — раздался голос Валенка, полный искреннего изумления.

 По спине побежали мурашки — не от холода. В темноте проступили слабо светящиеся очертания арки. Точнее, аркады. Уходящий в бесконечность ряд арок, и над каждой горит фонарь…