— Что здесь… — пролепетала начальница, выходя из ступора. — Я сейчас вызову…

 Сообразив, что вызывать некого — все уже тут, — она заговорила, стискивая руки:

 — Знаете что, давайте успокоимся и будем вести себя как нормальные люди, а не зве…

 Я наклонился и ударил по столу обеими руками. Лязгнули когти, подскочил компьютер, покатились канцелярские принадлежности. Едва ли кто-то увидел что-нибудь лишнее. Но побледнели все без исключения.

 — Алексей, — пролепетала начальница дрожащим голосом. — Не надо портить стол!

 — Разве это стол? Да таким столом даже головы не проломишь!

 После чего я поднял его и швырнул об стену с легкостью и удовольствием, которые удивили меня самого. Раздался треск досок, монитор разбился об пол, папки с бумагами разлетелись во все стороны. Каким-то шестым чувством я снова поймал волну ужаса — такую же, как та, перед которой разбежались домовые. Только сейчас она была мощнее. Я окинул взглядом искаженные ужасом лица ментов. Такой же внезапный иррациональный страх порой охватывал меня в присутствии Валенка. Теперь я понял. Это тот же самый страх, но на этот раз его источник — я.

 — Всем стоять! — прошипел я, увидев что менты зашевелились. — Вы слышите меня, бандерлоги?!

 Бандерлоги застыли, как положено. По лицам у обоих стекали капли пота.

 Я говорил тихо и медленно — просто потому, что с пылающим в горле огнем иначе просто не мог. Но, судя по лицам ментов, тон был выбран удачно.

 — Вы напали на меня на моей территории! Понимаете, что это для вас означает?

 На самом деле, я и сам не очень понимал, чем им угрожаю. Но менты дружно закивали. Как бы у них голова от усердия не оторвалась! Мне стало смешно. Даже зла не осталось. Как можно злиться на тараканов?

 К сожалению, я напрочь забыл про третьего мента — двухметрового шкафа, что стоял за спиной, охраняя выход. И вспомнил про него, только когда ощутил сзади быстрое движение.

 То, что я сделал потом и как я это сделал, еще надолго осталось для меня загадкой.

 Какие-то рефлексы из кэндо; экстремальный опыт управления энергией на пороге гибели в Нижнем мире; и главное — огонь, клокотавший в горле, не находящий выхода!

 Это было как взрыв внутри меня; вспышка, которая едва не выжгла мне глаза изнутри. А совершенное я осмыслил только тогда, когда мент, воняя палеными волосами, грохнулся передо мной на паркет. Мигнув, умерли лампы дневного света. Из коридора донеслись сердитые голоса.

 Кажется, опять вырубилось электричество в НИИ.

 Нет — это я его вырубил!

 Зато огненный ком больше не стоял в горле. Я глубоко вздохнул, расправив сведенные плечи. Ох, хорошо! Внутри стало свободно и так же темно и пусто, как во всем институте. Я представил себе десятки и сотни погасших мониторов. Сколько работы небось пропало…

 Ну ничего, починят. Если я прикажу.

 Ведь теперь это мое гнездо. Мое по праву! Я его завоевал!

 Менты все еще торчали передо мной в виде двух соляных столбов. Я наклонился к начальнице, застывшей в конторском кресле, и раздельно произнес:

 — Я буду приходить сюда, когда захочу, и ты мне ни слова не скажешь. И будешь делать все, что я скажу. А если рыпнешься, увидишь, что будет.

 Я почти физически чувствовал, как что-то ломается у нее внутри. Некие барьеры, которые отделяют человека, обладающего самостоятельной волей, управляющего собой и своей жизнью, от зомби, которым управляют другие. Не так ли — только медленнее и другими методами — поступают сектанты? В первый момент мне было неудобно. Примерно так же, как когда впервые бьешь человека по лицу. Зато потом меня охватило опьяняющее чувство свободы. Только не в том смысле, который я раньше ей придавал. Свобода не как независимость, а как вседозволенность. Попросту говоря — я могу все, что захочу!

 — А вы убирайтесь, — велел я ментам. — И подберите этого облома с пола… И да, разумеется, забудьте все, что видели.

 Менты, как сомнамбулы, подхватили с пола своего коллегу, и их словно выдуло из кабинета. Когда я оттуда вышел через несколько секунд, их и след простыл. Умеют же шевелиться, когда хотят!

 В коридоре было темно. Свет нигде не горел, из кабинетов, ругаясь, выходили сотрудники. При виде меня они почему-то замолкали и отступали к стенкам.

 На лестнице, где было посветлее, я наткнулся на Ленку. Вспомнил наш последний разговор в столовке. Тогда тоже лопались лампочки…

 — Ленка, стой, — я поймал ее за руку и толкнул к стене. — Ты была неправа насчет хищников.

 Бывшая смотрела на меня как кролик на удава. Хотя я ей ничего плохого не сделал.

 — Точнее, я был неправ. Быть хищником — клево.

 — Ах! — протянула вдруг Ленка. — Это ты — клевый!

 Я аж попятился — такое безграничное обожание отразилось на ее лице.

 Такое обожание я видел только на лице Ники — когда она рассказывала мне про Грега.

 Это что же так… с любой девчонкой можно? Ха!