После короткого разговора с тов. Камера, причем я ему еще раз напомнил, что все же организованно действующей артиллерии нет, тов. Камера заявил: «Я узнаю», — сел в машину и уехал. Я рассчитывал, что тов. Камера поехал организовывать артиллерию для боя, но, к великому сожалению, я его уже больше не видел.

Я не имел в виду поднимать этот вопрос за его давностью, но, узнав о подлой клевете тов. Камера на пехоту, в том числе и на мои решения, считаю долгом осветить истинное положение для того, чтобы показать настоящее лицо таких лживых и лицемерных людей, как тов. Камера, которые пытаются создать свой авторитет за счет лжи и чужой крови, стремясь во что бы то ни стало любыми средствами прикрыть свою бездеятельность, но на деле было так, что пехота была впереди и вела бои, а в 2-х км сзади была брошена артиллерия, которая выводилась своими средствами командиром 20-й танковой бригады.

Как вывод: тов. Камера в самую трудную минуту вместо оказания помощи в организации артиллерии бежал с поля боя. Приводить в порядок артиллерию приходилось собственными силами, и надо сказать, что на сегодня приданная артиллерия работает неплохо и взаимодействует с пехотой.

Много было и авиации. Авиационная группировка западного направления в октябре была пополнена 16 авиаполками, из них 7 истребительных на МиГ-3 (519-й и 28-й иап), ЛаГГ-3 (524-й и 415-й иап), Як-1 (427-й и 436-й иап), Пе-3 (208-й иап), 4 штурмовых на Ил-2 (61-й, 62-й, 237-й, 243-й шап) и 5 бомбардировочных на Пе-2 (46-й и 136-й боап) и СБ (1-й, 34-й и 459-й сбап), а также одной 39-й тяжелых бомбардировщиков ТВ-3.

На можайское направление в помощь 77-й сад ВВС МВО была брошена авиагруппа полковника Н.А. Сбытова (41-й, 120-й и 172-й иап, 65-й шап и эскадрилья У-2). Подтягивались к Москве и авиационные резервы из Забайкалья и Закавказья.

К сожалению, вопросы обеспечения надежного взаимодействия штурмовиков с войсками в условиях быстро меняющейся наземной обстановки все еще оставались до конца нерешенными. Связь с общевойсковыми штабами зачастую отсутствовала. В результате бомбардировочные удары наносились нередко по второстепенным и даже случайным целям противника, а иногда и по своим войскам….

В этот период имели место и такие негативные явления, как фактическое отсутствие необходимого управления авиачастями и авиасоединениями со стороны вышестоящего командования.

Так, 77-я сад (полковник И.Д. Антошкин) в течение 15 суток (с 7.10 по 22.10 41.) боевые задачи получала сразу из трех инстанций: из штаба ВВС, штаба ВВС МВО и штаба ВВС Западного фронта, что приводило к путанице и фактической невозможности выполнения боевых задач как из-за отсутствия достаточных сил и средств, так и вследствие того, что боевые задачи, поставленные разными начальниками, зачастую взаимно исключали друг друга. В одном из своих донесений командир 77-й сад полковник Антошкин с горечью писал: «…и решите, наконец, вопрос, кому мне подчиняться, чьи приказы выполнять».

Требование поднимать самолеты независимо от погодных условий было характерным атрибутом почти всех приказов этого периода. Из-за отсутствия опыта действий по целям, сильно прикрытым зенитными средствами, малого налета часов в учебных центрах и слабой подготовки летчиков, а также неумелого командования штурмовики Ил-2, бомбардировщики Пе-2 и СБ практически в каждом боевом вылете несли потери и получали многочисленные повреждения. Так, боевая живучесть Ил-2 в штурмовых авиаполках московского направления в октябре 1941 г. составила 8,6 боевого вылета на одну боевую потерю.

В последние октябрьские дни тяжелейшее положение сложилось и под Ленинградом. Ленинградцы продолжали проявлять величайшую стойкость и подлинное величие духа… В своей речи 9 октября 1941 г. фюрер, объясняя топтание немецкой армии у стен города на Неве, цинично заявил: «Под Ленинградом мы ровно столько времени наступали, сколько нужно было, чтобы окружить город. Теперь мы там в обороне, а противник вынужден делать попытки вырваться, но он в Ленинграде умрет с голода… Если бы была сила, которая угрожала снять нашу осаду, то я приказал бы взять город штурмом, и он и его обитатели — все окажутся в наших руках{479}.

Сталин, понимая, что Ленинград окружен и отрезан от остальной части СССР и что Гитлер, по всей видимости, исходя из экономической нецелесообразности, брать Ленинград не будет, принимает решение сохранить войска и отвести их из-под Ленинграда. Так же как 17 октября, когда он приказал Жукову: «…все же набросайте план отхода войск фронта за Москву, но только чтобы, кроме Вас, Булганина и Соколовского, никто не знал о таком плане, иначе могут понять, что за Москву можно и не драться. Через пару дней, как только позволит вам обстановка, привозите разработанный план»{480}.

И 18 октября Военный совет Западного фронта составил план отвода войск{481}.

Василевский по поручению Сталина 23 октября 1941 г. продиктовал ночью по прямому проводу в Ленинград:

«Федюнинскому, Жданову, Кузнецову.

Судя по вашим медлительным действиям, можно прийти к выводу, что вы все еще не осознали критического положения, в котором находятся войска Ленфронта. Если вы в течение нескольких ближайших дней не прорвете фронта и не восстановите прочной связи с 54-й армией, которая вас связывает с тылом страны, все ваши войска будут взяты в плен. Восстановление этой связи необходимо не только для того, чтобы снабжать войска Ленфронта, но и особенно для того, чтобы дать войскам Ленфронта пути для отхода на восток — для избежания плена в случае, если необходимость заставит сдать Ленинград.