Билл поежился под прохладными порывами и закрыл окно.

Казалось, что внешне Том все тот же — игривый, но ему хватило всего одного взгляда, чтобы понять, — брат нервничает и дергается. Он постоянно поглядывал на телефон, проверял счет, писал смски. Судя по тому, что подтверждений о доставке не было, абонент находился вне зоны доступа. Откладывая трубку, Том прятал разочарование за маской веселости, шутил над Георгом, подтрунивал над Густавом и Тоби. Все смеялись. Кроме Билла.

— Послушай, — тихо сказал Билл ему на ухо, накрывая руку брата, тянущуюся к трубке, своей рукой. — Он мог потерять телефон, его могли украсть, могла глюкнуться сим-карта. Что ты волнуешься?

Том раздраженно повернулся к нему, выдрал кисть и зашипел:

— Скажи еще, что Интернет тоже повсеместно отрубили!

Бросил? — испуганно промелькнуло у Билла в голове. Он тут же отогнал мерзкую мыслишку и уверенно заявил:

— Вот если до завтра не объявится, будешь нервничать. А сейчас какой смысл? Может, спит человек. Может, уехал куда-нибудь по важным делам. Может, еще что-нибудь такое произошло… Ну… Ну когда связаться не можешь…

— Я не знаю… — обмяк Том. — У меня на душе неспокойно…

— Неспокойно, потому что не знаешь. Не накручивай себя перед концертом.

Оставшийся день Том ходил злой и раздраженный. Он орал на всех, на кого мог наорать, но больше всего почему-то срывался на Билле. Брат терпел, сколько мог, но за пятнадцать минут до выхода на сцену, они чуть не подрались. Георг за талию оттащил брыкающегося Билла, а Тоби едва успел ухватить за футболки Тома, порвав одну из них. И Том тут же переключился на телохранителя, напрочь позабыв о брате.

— Что с ним? — испуганно спросил Георг, наблюдая, как Билл судорожно глотает воду из бутылки.

— Да что б я! — взвизгивал он зло между глотками. — Остался! С ним! В одной! Квартире! На хрен!!! В Берлин! К чертям! Куда угодно!

— Какой Берлин? — вытаращил глаза Листинг. — У нас тур расписан до сентября! У нас концерты через день-два! Нам пахать еще и пахать!

— Плевать! Я себя уважаю! Я за ним сколько бегаю?! Я думал вчера, что все будет нормально, что все нормализуется! Пошел он к чертям! Пусть трахает мозг своему дружку! Я устал!

— Какому дружку? — спросил Георг.

И Билл осознал, что сказал в запале лишнего. Он хищно улыбнулся, подмигнул и сделал многозначительный жест рукой туда-сюда от паха.

— В котором у него мозг прячется!

— Дурак ты, — рассмеялся тот. — Ну, вот скажи, в какой Берлин ты собрался, если ты совершенно не умеешь готовить? Ты чайник вскипятить не можешь. У тебя уже два чайника сгорело. Ты ж там с голоду загнешься.

— Кухня — это место для баб. А у меня есть телефон, чтобы заказать пиццу.

— Вот и отлично. В Гамбурге делают прекрасную пиццу.

Перед самым выходом на сцену Том попытался извиниться. Билл отвернулся и сделал вид, что они незнакомы. Вот пусть теперь он за ним бегает, а Билл уже свое отбегал, хватит. Надоело!

Во время маленького перерыва Том тут же кинулся к телефону.

Билл со злорадной усмешкой заметил его растерянный взгляд и белые губы. Брат отдал телефон Наташе и, ссутулившись, отошел.

— У меня вот тут потекло, — ткнул Билл пальцем в уголок глаза, садясь на ближайший ящик и подставляя лицо стилисту, чтобы поправила.

Женщина с готовностью извлекла «аварийно-спасательный набор» и принялась приводить вспотевшую звезду в порядок.

— Чего Том так за телефон хватается? — тихо-тихо, почти не шевеля губами, спросил он.

— Звонка от кого-то ждет.

— Мальчик? Девочка? — зачем-то уточнил Билл.

— Не знаю.

— Можешь посмотреть?

— Клавиатура заблокирована паролем.

После концерта Том, сославшись на головную боль и усталость, сбежал от всех. Билл пожал плечами и отправился с ребятами развлекаться.

Странное состояние страха, почти паники, не отпускало. Он глушил его спиртным. Он кокетничал и целовался с непонятной девчонкой, каким-то чудом оказавшейся у него на коленях. Он то становился холодным и безразличным, то на него накатывала неестественная волна безудержного веселья. Когда девчонка полезла к нему в штаны, он почему-то ее прогнал, хотя в другое время обязательно бы отвел в чилл-аут и как следует отодрал. Откуда-то нарисовался Густав с лицом лисы, только что обчистившей курятник. Билл как раз закончил выяснять отношения с девицей, и ее, наконец-то, увели.