С левой стороны все было по-иному. Святоша Давыдич не испытывал тяги к военному ремеслу, пошел в поход больше потому, что так хотели отец и стрый, и когда теребовльцы стали наседать, дрогнул и отступил. Теребовльцы обрадованно заорали, нажали, заставляя полк прогнуться еще больше и почти прижимая его к головному. Если бы это случилось, теребовльцы и перемышленцы зашли бы киевлянам в спину и исход битвы был предрешен. Но мысль об этом была слишком страшна для Святоши, и в самый последний миг, когда его вой были готовы дрогнуть, встал твердо и с ближней дружиной сумел удержать левое крыло.

В челе же противные стороны столкнулись лоб в лоб. Володарь Ростиславич яро лез вперед, стараясь достать до Святополка и отомстить за брата. Надеясь на богатую добычу, новые села и угодья, против него стояла старшая Святополкова дружина и бояре, проверенные-перепроверенные в боях воины.

Брань была лютая. До самых стен Рожнеяполя долетали глухой перестук мечей, топот конских ног, страшные крики людей. Теснили противника то одни, то другие, и никто не мог взять верха.

Василько Ростиславича все-таки вывели из битвы. Он распорядился остановить коня поближе и со сжатыми кулаками, стиснув зубы, жадно прислушивался к шуму. Отроки, державшие под уздцы его коня, скупыми словами рассказывали о битве:

–  Правый полк смешался… А левый отходит! Отходит!

–  Наш?
– переспрашивал Василько.

–  Ихний!.. К реке пятится.

–  А головной? Видны наши стяги?

–  Видны, оба! Перемышленский впереди…

–  О, Володарь, Володарь!
– шептал Василько, крестясь.
– Не спускай им!.. Что там? Что переменилось?

–  Стоят… Ух и люта брань!

Обе стороны стояли насмерть. Полные решимости не пускать врага на свою землю, полки братьев Ростиславичей остервенело лезли на киевлян. Те сами разозлились, забыв обо всем. Всюду, куда ни глянь, Святополк видел перекощенные от жажды крови лица. В какой-то миг ему показалось, что вокруг одни перемышленцы, и он отступил.

Все смешалось. Полки лезли друг на дружку, не слушая криков воевод, и было видно, что здесь можно положить всех воинов и лечь самому, но не пройти дальше ни шагу.

–  Отроки! Ко мне!
– закричал Святополк, нахлестывая коня.

Он прорывался из ощетиненной мечами и копьями толпы, отбиваясь мечом. Рядом показался один дружинник, другой, третий… Какой-то парень вынес княжеский стяг. Возле него стали собираться бояре и те, кого так же, как Святополка, посетило прозрение.

–  Княжичей ко мне!

Ярослав сыскался быстро, как и Святоша Давыдич - этот примчался первым. Остальные отступали, огрызаясь, еще живя битвой и не понимая, что если останутся тут, то погибнут. Мстислав и Иванок как ушли в бой вместе, так и вырвались из него бок о бок.

Кони сами понесли их прочь. За спинами еще продолжалась сеча, но то один, то другой воин замечал отсутствие князей и тоже поворачивал коня. К вечеру битва превратилась в бегство. Перемышленцы нажали последний раз, ломая хребет сражения, и бросились в погоню, ловя и забирая ратников в полон.

Боясь плена, Святополк не чуя под собой ног, воротился во Владимир-Волынский с остатками дружины и растеряв почти всех пеших ратников. Он опасался мести Ростиславичей, но братья не стали его преследовать. Они гнали и били остатки полков лишь до границы своих земель, а потом остановились на меже и воротились назад.

Узнав об этом, Святополк Изяславич понял, что не может оставить все как есть. Братьев-изгоев следовало примерно наказать за неповиновение.

Золотые ворота Владимира-Волынского распахнулись настежь, выпуская великого князя и его молодых спутников. За ними следовали бояре, воеводы, и наконец под колышущимися стягами в звуках сопелей и трещоток потянулись стройные ряды немногочисленных дружинников. За ними вышли пешцы, и последним двинулся в путь обоз. Великий князь Святополк Изяславич покидал Владимир-Волынский, уезжая в Киев.

Малое время назад он принародно простился со Мстиславом, оставляя его на княжение в Волынской земле. Старшего Ярослава князь еще несколько дней назад отправил в Венгрию за военной помощью, чтобы натравить всадников короля Коломана на Ростиславичей.

Мстислав проводил отца до ворот, и здесь в первый раз задержался княжеский поезд. Отец и сын смерили друг друга взглядами. Святополк любовался юношей - Мстиславу недавно минуло двадцать лет, он был высок, строен, ловок и красив.

–  Что ж, прощай, Мстислав, - помедлив, сказал Святополк.
– Будь достоен своего имени и рода, крепко держи стол Владимирский. Удержишь - отдам Волынь в удел. Ярослав приведет угров, выбьем из Перемышля Ростиславича, так и ему земля найдется. А я новые полки наберу да к вам на помочь снаряжу. Жди.