Там, среди дворни, стояла Любава. Она застыла как изваяние, прижав руки к полной груди и хрустя перстами. Губы ее, искусанные, что-то шептали. Святополк шагнул к ней и при всем честном народе обнял и поцеловал. Ирина Тугоркановна всхлипнула и отшатнулась, прячась за боярынь. Любава в свой черед обняла князя.

–  Прости, если что, - шепнул он женщине.

–  И ты прости меня, мой князь!
– ответила Любава. Когда Святополк наконец оторвался от нее и сошел с крыльца, подходя к своему коню, многие заметили, что глаза его блестят от сдерживаемых слез. Ян Вышатич, киевский тысяцкий, неодобрительно покачал головой, но остальные не сказали ничего - Путята слишком хотел понравиться князю и не лез куда не просят, а остальные бояре были готовы простить своему господину многое.

По дороге Святополк заглянул в Киево-Печерский монастырь, преклонил колени перед гробом Феодосия Печерского. Наиболее набожные бояре и дружинники последовали за ним. Задержались они ненамного, но когда подошли к Сакову, то переяславльцы уже ждали киевлян возле города.

Владимир Мономах выехал навстречу на горячем коньке. Он был весел и полон жизни.

–  Какую силищу ведем!
– воскликнул он, когда князья поприветствовали друг друга.
– Не устоять Олегу! Сполна за все ответит!

Олег не стал ждать, пока его обложат в Чернигове, как зверя в норе. От верных людей зная, какую силу собрали против него князья, он не пожелал подвергать опасности родной город. Владимир всегда позволял своим людям грабить окрестности, а теперь еще и станет науськивать дружинников и ополчение. Однажды, разозлившись на Всеслава Полоцкого, он отдал приказ сровнять с землей Менеск, не оставив в нем ни человека, ни челядина, ни скотины. Кабы не замирение; на которое был вынужден пойти сломленный такой жестокостью Всеслав, не желавший разорения своей земле, не стоять бы Менеску сегодня. Олег любил Чернигов и не хотел, чтобы он повторил его участь. Наскоро простившись с людством и боярами и наказав им стоять крепко, но беречь животы и достояние, он с дружиной, верными боярами и семьей на третий день мая покинул город и устремился на север.

Об этом Владимиру Мономаху донесли через боярина Ратибора - хотя его двор в Чернигове пустовал, нашлись бывшие его работники и холопы. Один из них, не пожалев времени и сил, отправился навстречу войску и доложил, что Олега Святославича в городе нет.

–  Вот ведь лис!
– возмущался тогда Владимир, придя с этой вестью к Святополку.
– Струсил! Утек!

–  Но и то добро, - кивал Святополк.
– Он нашей силы устрашился.

–  Не про то ты мыслишь, брат! Олег не устрашился. Мнится мне, он нарочно из Чернигова ушел и будет теперь против нас силу собирать. Надо его остановить!

Порешили отыскать бывшего черниговского князя и с тем выслали вперед дозоры. Опередив союзное войско, они первыми были у стен Чернигова и рассыпались дальше, ища следы Олега Святославича. За ними по пятам шли князья.

Ненадолго задержавшись в Сновске, Олег берегом реки Снови уходил в верховья Десны. Но подобно всем беглецам, которые вынуждены оглядываться и потому хуже различают дорогу, он подпустил погоню слишком близко. Единственный крупный город на его пути был Стародуб, основанный более ста лет назад, с высокими стенами, не знавшими пожаров и долгих осад. Речка Бабинка защищала его с севера, высокие стены прижимались к ней; два вала, как положено, закрывали город, а многочисленный посад означал, что в городе много жителей.

Стародубцы радостно приняли своего князя, и к тому времени, как войско подошло к его стенам, город уже исполчился, готовый к бою и осаде.

Владимир и Святополк молча взирали на крепкие, сложенные из дубовых стволов стены - леса вокруг Стародуба в междуречье Десны и Сожи были знатные, строевой лес и лодейный сплавляли в сам Киев и Переяславль. Не было сомнений, что взять город трудно. Но Олег сидел в Стародубе, и князья тоже остановились здесь.

Они не знали, что Олег успел еще из Чернигова послать гонца к Итларевичу, жившему в степи у Боняка, с просьбой о помощи. Не довольный прошлогодним выходом, Боняк сразу кинул клич, поднимаясь в поход на Русь.

Иванок на сей раз остался дома - Данила Игнатьевич не взял отрока с собой, в глубине души полагая, что вставать против половцев - куда ни шло, но тащить названого сына в княжескую междоусобицу негоже. Отрок сам не горел желанием сражаться с ничего плохого не сделавшими ему черниговцами и, хотя с печалью расстался с приемным отцом, вскоре утешился.

Княжич Мстислав Святополчич не забыл боярича. В теплые дни конца мая-травеня они вместе наехали в Берестово.

В прежние времена здесь часто живали князья - и Ярослав Мудрый, и Изяслав Ярославич, и его брат Всеволод. Стоял там и княжеский двор самого Святополка Изяславича.

Большое село Берестово располагалось на всхолмии недалеко от берега Днепра. Почти сотня добротных дворов, где жили княжьи смерды, теснилась на невысоком гладком холме, на вершине которого стоял княжеский терем. Огороженные рвом и бревенчатой стеной, каждый двор был сам по себе маленькой крепостью, где можно было отсидеться в случае замятии. Кроме самого терема здесь были конюшни, скотницы, клети для ествы и рухляди, медуши и бертьяницы, дружинные избы и гридни, каморки холопов и даже своя домовая церковка. Не так давно была основана и сейчас строилась в Берестове церковь Спаса, при которой был основан Спасо-Берестов монастырь.