–  Я дождусь, отец.
– Мстислав наклонил голову.
– И не посрамлю княжьей чести.

–  Прощай.
– Перевесившись с седла, Святополк обнял сына, потрепал русые волосы. Двое его сыновцев, Ярослав и Вячеслав Ярополчичи, исподлобья смерили взглядами эту пару - они были старше, их отец приходился нынешнему великому князю братом, но своих уделов княжичи не имели.

Иванок обернулся на Данилу Игнатьевича. Старый боярин улыбнулся пасынку. Они впервые расставались надолго, и боярин ощущал горечь и гордость - эдак высоко вознесла судьба его приемного сына! И хотя не родной был ему Иванок, прощаться с юношей было жаль.

–  Держись князя, Иванок, - сказал он.
– Не урони себя.

–  Я буду помнить тебя, отец.

–  Не посрами рода! Прощай!

Данила Игнатьевич возвращался со Святополком Изяславичем в Киев, а Иванок оставался во Владимире-Волынском. Мстислав сразу сказал приятелю, что тот будет при нем, и от этого сладко и страшно кружилась голова - рано или поздно, Мстислав станет князем, а он - боярином. Будет заседать в думе, а потом передаст место своему старшему сыну…

Распрощавшись, молодой волынский князь вместе с приближенными поскакал обратно в город. А киевский князь пустился в путь своей дорогой.

Святополк Изяславич все же оставил при сыне своего думного боярина Захара Сбыславича, и под его надзором Мстислав рьяно взялся за дело. Оставшиеся во Владимире бояре наперебой старались быть полезны новому князю - многие от чистого сердца, другие в ожидании перемен. Мстислав поменял во всех крупных городах тиунов, посадив своих людей, тут же погнал их за неурочной данью и стал сколачивать собственную дружину, ибо на Волыни по-прежнему было неспокойно.

Переждав несколько времени в Червене, Давид Игоревич поехал в Польшу, к Володиславу Герману, испросить военной помощи. Но король как раз прихворнул, и Давид зря просидел у него, ожидая милостей. Поняв, что ляхи не выйдут против великого князя, бывший волынский владетель воротился на Русь.

В это же время в обратный путь тронулся и Ярослав Святополчич. Дарами и обильными посулами ему удалось склонить на свою сторону короля Коломана, который двинул свои полки на Перемышль.

Давид Игоревич соображал недолго. Обогнав угров, он поспел в Червень, а оттуда - в Перемышль. Напомнил Володарю Ростиславичу, как они вместе княжили в Тмутаракани в молодые годы, пожалился на свое изгойство, посетовал на самоуправство великого князя, который руками иноземцев расправляется с неугодными князьями, и предложил военную помощь. Зная изворотливость Давида Игоревича и понимая, что, коли дело так пойдет и дальше, они все окажутся изгоями, Володарь принял у себя семью Давида, затворился с ними в Перемышле ждать угров, а сам бывший волынский князь со всех ног поспешил в степь.

После смерти Тугоркана в Приднепровье великим ханом остался один Боняк, но он был слишком далеко. Где-то на востоке на Дону кочевали половцы Шаруканидов. А возле Олешья находились кочевья хана Урусобы. Он давно уже не ходил на Русь - военная удача отвернулась от Урусобы, он постарел, и сперва молодые ханы, а потом и его подчиненные стали все больше искать удачи на стороне. Самым сильным и отважным из них был хан Алтунопа. Он уже давно ходил по степи самостоятельно и искал союза с ближайшим соседом Боняком.

Ханы встретились в приграничье своих владений, дабы обсудить осенние совместные походы, и тут-то на них наткнулся Давид Игоревич. Боняка слишком хорошо знали на Руси, Алтунопу меньше, но волынскому князю не из чего было выбирать. Он позвал ханов на войну, отдавая им в помощь за разгром угров всю военную добычу, и они согласились.

Когда-то венгры были кочевниками, а половцы все еще ими оставались, поэтому степняки без труда выследили их. Гадавший накануне на волчьем вое хан Боняк был уверен, что их ждет удача, и боги не обманули его ожиданий. Несмотря на то что венгров было в несколько раз больше, половцы сперва нарушили их строй, заставив погнаться за собой, а потом сбили в кучу, как соколы галок, и разбили наголову. Угры два дня бежали, преследуемые кочевниками, которые сполна попользовались их припасом, убили многих бояр, двух венгерских епископов и взяли полон. Спастись невредимому удалось только Ярославу Святополчичу, который, не решаясь показаться на глаза Коломану, убежал в Польшу пережидать смуту. А Давид Игоревич, поверив в свои силы, вернулся на Волынь. Обрадованные легкой добычей, воины Боняка и Алтунопы пошли за ним, и Давид согласился отдать им на разграбление часть собственной земли - лишь бы они помогли отбить Владимир-Волынский у Мстислава.

Начало лета на Волыни выдалось сырым, чуть ли не каждый день либо моросило, либо шел дождь, поэтому отсыревшее дерево не горело, а лишь тлело, и по посадам растекался удушливый дым. Уже несколько дней, встав под стенами города, дружины Давида Игоревича вкупе с союзными половцами и молодшей дружиной Володаря Ростиславича жгли посады. Русские готовили пороки и приставные лестницы, поганые скакали у стены и осыпали осажденных стрелами, не спеша, однако, лезть на приступ.

Крепость Владимира-Волынского была неприступна - это Давид Игоревич ведал прекрасно. Упрежденный заранее, Мстислав Святополчич заперся в ней с дружиной, состоявшей, кроме владимирцев, из берестьян, пенян и выгошцев, набранных им за несколько месяцев самостоятельного княжения.

Мстислав был полон жизни и огня. Он только-только начал входить во вкус власти, стал именоваться настоящим князем, у него теперь все было взаправду - и княжеский стол, и боярская дума, и дружина, и холопы с тиунами, и смерды, и свой суд, и свой стяг. И осада тоже была настоящей. И коли сумеет удержать город, сможет именоваться князем по полному праву. А там… Отец сказывал, что у Володислава Германа есть кроме сына еще и дочь. Ее можно сосватать - за волынского князя ляшский король отдаст принцессу.