Шрифт:
В конце концов старый боярин отправился к князю сам. А вскоре на двор прискакал гонец с наказом для Иванка сей же час прибыть в палаты.
С тяжелым сердцем собирался юноша, мысленно на все лады коря себя за то, что поддался слабости и не уехал из Киева. Но куда ему податься? Убежит - всюду сыщут люди Святополка. А если к другому князю? Куда? Разве что в Переяславль, к Владимиру Всеволодовичу Мономаху! Но теперь было поздно.
Святополк Изяславич ждал его в горнице, сидя на высоком стольце, опершись руками о колени. Рядом на лавке сидел Данила Игнатьевич, и по его раскрасневшемуся лицу, по тому, как он вскинул и тут же отвел взгляд, Иванок понял, что дело его плохо. Он сделал было неверный шаг и упал на колени:
– Воля твоя, князь, карай или милуй!
– Пес!
– выплюнул слово Святополк.
– Пса пригрел на груди! Змея подколодного!.. За такое мало в поруб бросить! Я ж тебя своими руками!.. Да как ты посмел? Холоп!
Иванок молчал, опустив голову и пережидая княжий гнев. С бьющимся сердцем он слушал только одно - не хлопнет ли дверь, не ворвутся ли дружинники. Заломят руки назад, сорвут охабень, сволокут в поруб, а там путь один. Но ничьи сапоги за дверью не стучали, только натужно сопел Данила Игнатьевич. И это молчание было страшнее всего.
– Пес, - задыхался Святополк.
– Я-то мнил, ему княжья честь дорога. Сын мой за тебя просил, любил тебя. А ты вона как… Быдло! Хазарин! Хуже половца!.. Сгною…
Иванок молчал, не решаясь ответить. Князь еще некоторое время выкрикивал угрозы и проклятья, потом откинулся назад, терзая пальцами ворот рубахи. Ноздри его раздувались, борода тряслась. Данила Игнатьевич со страхом косился на князя - мало ли что!
– Любишь ее?
– вдруг выдохнул Святополк.
Не веря своим ушам, Иванок поднял голову. Князь смотрел ему в глаза.
– Да…
– Прочь! Прочь с глаз моих!
– вдруг страшно закричал князь.
– Вон из Киева! Вон с Руси!.. Видеть не желаю! Вон, а не то… Эй, люди!
Не помня себя, Иванок сорвался с места, бросился прочь. В тесноте переходов налетел на кого-то, толкнул локтем. Вскрикнула девка - подумалось о княгине. Как она? Что с нею?.. На миг охватило страстное желание - хоть издалека, одним глазком, увидеть милое лицо, узнать, что жива, что ничего ей не сделалось!
– но тут же плетью хлестнул страх: за такое князь прикажет убить его на месте.
Припав к гриве коня, топча прохожих, Иванок ворвался на свое подворье, бросил жеребца у крыльца, забился в угол в дальней горнице. Надо было что-то делать, куда-то бежать, но он не мог пошевелиться. Бежать совсем значило признать свою неправоту. Да и не было сил уйти сейчас, не ведая, что выпало на долю Ирине!..
Данила Игнатьевич воротился поздно, когда отзвонили вечернюю. Он ввалился в горницу смурной, тяжелый, как медведь, грохнулся на лавку. Глаза у боярина были мутные, гневные. Иванок не без страха встал перед ним. Данила Игнатьевич сидя пихнул его.
– Опозорил!
– выдохнул он.
– Пес! Б…дий сын! Выродок!.. Я ж тебя за родного держал, сердцем, кровью прикипел!.. Ты ж мне родной! Ты же мне кровный уже сын! А ты…
– Батюшка, я…
– Молчи!.. Ты мне не сын более! Отрекаюсь от тебя!.. За что мне такое наказание? Почто ты седины мои опозорил?
– Я…
– Сказано было - молчать! Князь тебя пригрел, к себе приблизил, ты другом его сыну был и должен честь княжью блюсти, а ты что?.. Святополк Изяславич тебя мог не то, что в поруб - смерти предать! Добро, что по Правде Русской порешил князь содеять! Виру за бесчестье я за тебя уплачу, но ты сам - прочь с глаз моих! Посылает тебя князь на заставу, в Поросье… И чтоб до свету духу твоего здесь не было!
Пошатываясь, Иванок вышел.
Подводу собрали на ночь глядя, три всадника выехали из Киева на рассвете, едва привратники стали отпирать ворота. Иванок первым проехал по мосту, с тоской обернулся на стены Киева. В этом городе началась его настоящая жизнь, в нем она и завершилась. Кто он теперь? А кем был прежде - безродный мальчишка Лют по прозванью Хазарин. Но странно - Лютом он себя более не ощущал. Он все еще был Иванком, вот только не Данилычем - боярин отрекся от него и даже не вышел проводить с крыльца. Но у него когда-то был другой отец - торчевский тиун Захар Гостятич. Торческ…
И словно живым ветром повеяло с полей. Домой! В Торческ!
Вот уже года четыре с малым не был Иванок в Торческе и, подъезжая, не вдруг признал родной город. Торческ отстроился, снова встали над рекой бревенчатые стены с воротными башнями, раскинулся небольшой посад. Да и сельцо Красное, через которое случилось проезжать Иванку, подросло - вместо четырех дворов в нем было уже девять. И в самом городе по улицам стояли новые дома за свежими, еще не потемневшими от непогоды и времени заборами, улыбались резными причелинами [42] .
[42] Причелина – в русской деревянной архитектуре доска на фасаде избы (обычно резная), защищающая от влаги торцы бревен.