Простившись с Владимиром Мономахом добрыми друзьями, Святополк шел к Киеву. Где-то там оставался второй половецкий хан, с которым тоже предстояла сеча, но после победы под Переяславлем великий князь чувствовал прилив сил и готовность биться до конца. Немного огорчала только смерть Тугоркана - как-никак, они с ним не были в ссоре, хан пришел под стены другого русского города, Киева не грабил. Да и юная Ирина Тугоркановна мало в чем виновата - разве тем, что не пришлась по сердцу и сейчас заслуживала только жалость.

Войско без остановок шло до перекрестка дорог между Берестовом, где, как князь уже знал, его княжеский двор и все прочие дома были спалены, и Печерским монастырем. Здесь Святополк велел остановиться и отъехал с дороги на несколько шагов, озирая луговину, холмы и лес невдалеке.

–  Ройте могилу, - приказал он.
– Здесь положим Тугоркана с сыном его. Пущай души их вечно маются и не будет им покоя после смерти за то, что нам покоя не давали при жизни.

Бояре, слышавшие слова князя, да и многие простые дружинники согласно закивали, хотя кое-кто и поежился тайно - по древним поверьям, на перекрестке дорог добрых людей не хоронили, ибо это место опасное и является прибежищем всякой нечистой силы. Пока одни рыли могилу, другие крестились и шептали старые заговоры от нечистой силы. Но никто не дерзнул укорить князя, что погребает половецкого хана без должного почтения к покойнику. Наоборот, многие вздохнули с облегчением, когда мертвые тела свалили в яму и стали закидывать ее землей. Когда вырос холм, на него водрузили камень, и Святополк преломил поданный ему хлеб, поминая покойников.

Люди еще не успели отдышаться после странных похорон, когда вернулись дозорные - князь велел выслать на поиски врага сторожи.

–  Княже!
– Дружинники подскакали к нему.
– Монастырь поганые порушили!

Святополк поднял голову, глядя вдаль. За лесом уже не было видно клубов дыма, но казалось, что он ощущает его горький привкус. Чтобы очиститься от скверны, он сам хотел заехать в Печерскую лавру, поклониться гробу Феодосия Печерского, которого уже сейчас некоторые почитали как святого, помолиться в одиночестве, побеседовать с книжниками…

До монастыря скакали как одержимые. Многим казалось, что поганые еще там, но когда дружинники во главе с самим князем подъехали к святой обители, глазам их предстало зрелище разора и пожога.

Ворота были снесены, стены местами обгорели и почернели, несколько мертвых монахов валялось у дороги. В самом монастыре норы-кельи монастырской братии были разорены, дом Богородицы и храм наполовину обгорел. Чудом уцелевшие монахи бродили вокруг, собирали тела убитых собратьев и сносили их вместе.

Святополк полными изумления и ужаса глазами озирался по сторонам, не веря в случившееся. Въехавшие следом за ним бояре и дружинники крестились и истово молились.

–  Что же это деется? Что деется?
– слышался чей-то дрожащий шепот.

–  Князь?
– высокий, такой же длиннобородый, как и Святополк, монах быстрым шагом направился к нему, взял его коня под уздцы.
– Зришь ли разорение наше?

–  Нестор!
– Святополк спешился, обнял друга-инока.
– Что тут приключилось?

Нестор обвел глазами двор. Многие монахи, заметив приезд князя и бояр, оставили свои дела и подходили к ним. Большинство были в порванных, местами обгорелых рясах, кое-кто с окровавленными тряпицами на лбу или руках.

–  Видать, за грехи наши Господь испытывает нас в вере и терпении, насылая безбожных сынов Измайловых!
– вздохнул Нестор.
– Мы почивали после заутрени, когда они подошли к стенам обители… Брат привратник поднял тревогу. Мы проснулись, побежали кто куда, а неверные выбили двери и ворвались. Ничто их не останавливало - ни мольбы, ни укоры! Истинно говорю, князь, каменные сердца у них, - вздохнул Нестор, и все согласно закивали, нестройными голосами подтверждая его слова.

–  Мы побежали. Кто поспешил укрыться на задах монастыря, тот уцелел, но те, кто решил найти спасение в храме Божьем, пали от рук неверных! Господь отворотил лик Свой от нас, грешных. Неверные язычники врывались в монастырские кельи, выносили оттуда все, что могло быть ценным. Они вбежали в храм, хотя наши братья упреждали их, что Господь покарает их за святотатство. Но их сердца обросли шерстью. Они дерзнули ступить на хоры и там убивали наших братьев. А после стали грабить и рушить все и возносить хулу на нашего Бога, крича: «Где Бог их! Да поможет им избавить себя…»! Прости меня, Господи, грешного, - Нестор быстро перекрестился, и все монахи и кое-кто из бояр и дружинников последовали его примеру, - но и аз есмь, грешный, слыша сии богопротивные слова, на миг усомнился в мудрости Его, любви и терпении. Но Господь все видит и все знает, Он простил меня в слабости моей и сохранил от мечей язычников. А иным нашим братьям Бог судил принять мученический венец - одних зарубили, других в полон уволокли…

Монахи сбивчиво заговорили, перечисляя свои обиды и имена погибших и уведенных в полон братьев.

–  Истинно глаголю вам, братие! Се судный день для нас настал!
– вещал один.
– Сии бесовы дети касались святых икон, сдирали с них оклады, а сами святые лики бросали в грязь, и Господь терпел сие поношение, пытая твердость духа нашу!

Святополк прошел по монастырскому двору, в нерешительности остановился перед притвором гроба Феодосия. Двери его были сожжены, несколько разломанных и частично обгоревших икон валялось на пороге, и князь опасался сделать хоть шаг из боязни, что там внутри царит еще больший разор и погром.