Киевский князь приехал важный, гордый, но за этой важностью скрывалась тревога - то, что князья отказались ехать в Киев, но сразу согласились на Любеч, ясно указывало, кто настоящий правитель Русской земли. Радовало одно - сам Мономах покамест признавал в нем великого князя. Вместе со Святополком приехали двое его бояр, Никифор Коснятич и Данила Игнатьевич - киевский князь хотел похвастаться перед переяславльским, кто убил его тестя Тугоркана и его сына. Двадцать лучших дружинников ехали двумя стройными рядами, озираясь по сторонам.

Князья поприветствовали друг друга, обнялись. Владимир Мономах исподтишка разглядывал узкое, кажущееся из-за длинной темной бороды еще уже лицо Святополка и пытался прочесть его тайные думы. От него на снеме будет зависеть многое.

–  Ты один?
– спросил Владимир.
– Не привез никого?.. С ним были два его лучших мужа, но Святополк угадал, кого имел в виду его двоюродный брат. Наложница Любава, с которой он не порывал после женитьбы, за что его осуждали все князья и святые отцы.

–  Один я.

–  Почто так?
– усмехнулся Мономах.

–  Я князь, - резче, чем хотелось, ответил Святополк.
– На княжеское дело приехал.

–  Вот сие верно помыслил!
– просиял Мономах.
– Дело предстоит княжье, немалое! И хочу я тебе два слова молвить, пока наедине мы.

Взяв Святополка под руку, Владимир увлек его в палаты. За спинами князей бояре и дружинники спешивались, отдавали коней конюшим и вслед за огнищанином прошли в терем.

–  Ты сам ведаешь, брат, какое настроение царит на нашей земле!
– горячо говорил меж тем Мономах.
– В прошлом только годе сколько от Олега натерпелись! А братец его подрастает, Ярослав! По уложению наших отцов Святославичи объявлены изгоями. От того и пошли все беды. Но неужто мы будем заветы отцов наших нарушать?

–  Негоже так поступать, - согласился Святополк, лихорадочно соображая, куда клонит Владимир.

–  Отцы нам заветы свои на века оставили, а по Правде деда нашего, Ярослава Мудрого, до сих пор Русь живет, - гнул свое Мономах.
– По Правде нам надо жить. По Правде же некий из нас изгои, но не все чтут заветы отцов и дедов. Тащат Русь на куски, каждый себе часть урвать норовит, а земле от того только хуже деется! Да и нам беспокойство. Помнишь, что двадцать годов тому назад было, когда Олег первый раз поганых навел?

Святополк нахмурился. В этой битве пал его отец, был убит юный Борис Вячеславич, князь-изгой, кинувшийся в битву от отчаяния. Олег и Роман, двое других изгоев, получили по заслугам - Романа подкупленные Всеволодом хазары убили через год, а Олега на четыре лета заточили в Царьград. От Олега мысли перескочили на Тмутаракань, куда в разные годы бегали князья-изгои - то Ростислав Владимирович, коего потом отравили греки, то сын его Володарь с двоюродным дядей Давидом Игоревичем, другим изгоем Рюрикова корня. Давид потом, отпущенный Олегом, занялся грабежом и захватил торговый город Олешье и бесчинствовал бы и далее, но Всеволод послал его во Владимир-Волынский, который он делил с тремя братьями-Ростиславичами и его собственным братом Ярополком Изяславичем, так странно и страшно убитым несколько лет спустя. А ведь у Ярополка подросли два сына, Ярослав и Вячеслав, новые изгои… Кого они приведут на Русь и какие земли захотят забрать под себя?

Владимир Мономах терпеливо ждал, пока на высоком, с залысинами челе Святополка не проявятся следы его дум. Устав ждать, заторопил его сам:

–  От бездомных князей и есть все беды на Руси! Вспоминаем, кто кем когда обижен да со стола согнан! И без того делов полно, чтобы еще этим считаться. А, казалось бы, чего проще - раз и навсегда поделить землю, и пусть каждый в своей отчине разбирается, а к другим носа не сует, потому как и к нему никто не сунется. Зато, свободные от распрей, можем мы силы объединять на другие дела! Вспомни, как мы два года назад в Половецкую степь ходили, совокупившись? В одиночку ни ты, ни я и полпути бы не прошли, а вместе? Знатно поганым перья пощипали! А кабы Олег Святославич нам свою рать прислал?.. А вспомни, как мы на него прошлым летом ходили? Тут не только мы - Давид Игоревич помог да сыновец твой Ярослав.

–  С такой силой можно было и на половцев сызнова пойти, - задумчиво кивнул Святополк.

–  То-то и оно! Вместях сподручнее любое дело делать!.. Святополк Изяславич, ты как есть великий князь киевский и всей земли Русской, должен о том речь свою повести. Ты старший, тебя послушают. А кто не захочет, с теми и разговор у нас пойдет другой.

Остальные князья стали прибывать на другой день. Встревоженный и взволнованный долгожданной встречей с князьями-братьями, Святополк встречал их всех по очереди.

Князей Всеславова корня звать не стали, да они бы и не пришли. Полоцкое княжество прочно откололось от Руси, ввязавшись в распрю с ляхами и балтийскими племенами зимегалов, ливов, эстов и время от времени огрызаясь на изборские и псковские земли. Жив был еще старый Всеслав Чародей, выросли семь его сыновей. Рано было ратиться с Полоцком. Против него могли выйти только объединенные силы русских.

Зато от ближних соседей, Галича и Волыни, приехали все три князя - старший Володарь и младший Ростиславич, Василько, высокий, красивый и сильный русоволосый витязь с синими глазами. Явился он в сопровождении всего одного своего боярина, Кулмея, родом берендея, ибо в последнее время шли к нему сотнями и тысячами торки и берендеи, селились на землях его Теребовля и по берегам Дуная. Приходили к нему половцы - с миром и военными союзами. Сам Тугоркан был его другом и соратником - только в Любече узнавший о смерти хана Василько нашел Святополка и искренне посочувствовал ему: он знал Тугоркана с другой стороны, его города степняки не грабили. Самый молодой, едва достигший тридцати четырех лет, Василько был и самый деятельный, горячо и весело сверкал глазами, озираясь вокруг, заговаривал со всеми и, казалось, всему был рад. Его брат Володарь с некоторых пор, хоть и был старше, слушался его и во всем поддерживал.