Интересно то, что разоблачить французов, засланных в бригаду им. Щорса, советским партизанам помогли те же французские легионеры, перешедшие на их сторону (только, в отличие от своих соотечественников, это был их личный выбор, а не спецзадание): двое бывших легионеров раскрыли группу из 7 франкоговорящих шпионов{513}.

Сталкивались партизаны с французами и ранее. Так, например, командир 600-го партизанского полка (вначале был лишь отряд) Г.Ф. Медников, вспоминая о лете 1942 г., упоминает о французских перебежчиках: «Гену наградили именным трофейным оружием. […] Это оружие мы захватили под Белыничамиу французов-штрафников, с которых немцы снимали наказание, если им удавалось убить или захватить партизана. Пока они с галльской бесшабашностью ходили на болото и совершенно голые (в одних сапогах) ловили лягушек, мы их не трогали. Но когда они ради поездки в отпуск во Францию стали выслуживаться перед немцами и красть наших часовых, это нам не понравилось. Пришлось применить к ним непопулярные меры. Мы их захватили, но расстреливать не стали, отдав европейскому суду, который представляли бойцы интернационального взвода.

В интернациональном взводе с немцами были словаки, чехи, румыны и французы во главе со здоровяком Роже. Ему и было поручено провести воспитательную работу с соотечественниками. Роже за земляков вступился. Он их построил и пылко говорил о патриотизме, о чести Франции, о возможности ведения борьбы с фашизмом на территории Белоруссии. Самых преданных Гитлеру служак наградил оплеухой. Французы прозревали на глазах. Тех, кто решил остаться в нашем интернациональном взводе, оставили на попечение Роже. После освобождения Франции они поехали на родину. Тех, которые возвратились к фашистам, по нашим сведениям, затем отправили на фронт. В порядке агитации мы показали пленным наши условия жизни. Мы уже не боялись раскрыть некоторые свои секреты. Наша лесная база была настолько крепка и мобильна, а разведка и система предупреждения настолько отлажены, что мы могли даже показать наш полк на дневном марше со всем вооружением. Отпустив живыми пленных, что не поощрялось, мы получили большой идеологический эффект. К нам повалили перебежчики из немецкой армии: одиночки и даже целые отделения»{514}.

На наш взгляд, партизанский командир мог ошибаться с датировкой: так, под Белыничами французы из III батальона появились только летом 1943 г. Естественно, никаких штрафников в ЛФД не было; впрочем, эти французы, описанные у Медникова, могли быть эльзасцами, а не легионерами.

Г.В. Балицкий осенью 1942 г. руководил отдельной диверсионной группой партизан, которая действовала на магистрали Гомель — Брянск. В его дневнике, в записи за 7 ноября 1942 г., есть такие строки: «После этого я с Кравченко, Женей, Коминым ушли в пос[елок] Трусок. Крестьяне рассказали, что [в] пос[елке] партизан ищут два француза, которые хотят сдаться в плен»{515}.

В дневнике Н.Н. Попудренко за 28 ноября 1942 г. есть интересная запись: «Долго разговаривали с пленным французом. Надо всех их использовать для разлагательской работы в их полку. Эти шесть французов с 638-го полка III б[атальо]на, охраняющих ж[елезную] д[орогу] Унеча — Орша»{516}. Это были перебежчики, о чем Попудренко и писал в своем донесении в УШПД: «За последнее время добровольно перешли на сторону партизан 13 человек националистов из 230 батальона, 221 дивизии и принесли с собой 3 ручных пулемета, 4 полуавтомата и винтовки. Перешли также 6 французов, 638-го полка, 3-го батальона»{517}.

В еще одних воспоминаниях читаем: «Догадавшись о грозящей ему опасности, Григорий Фалович в ноябре сорок второго года не только сам ушел из райцентра к нам в отряд, но и привел с собой распропагандированного им киноартиста француза Андрэ, служившего в немецком гарнизоне в Костюковичах»{518}.

В партизанском соединении Борисовско-Бегомльской партизанской зоны, которым командовал Герой Советского Союза полковник Р.Н. Мачульский, также служило несколько французов-перебежчиков. Появились они осенью 1943 г.{519}

Всего же перебежчиков-французов в рядах партизан в Белоруссии было около 60 человек{520}. На наш взгляд, в число 60 французов-перебежчиков входили и эльзасцы, а не только легионеры.

Активно разлагала французских легионеров партизанская бригада им. Н.А. Щорса (как мы помним, эти бойцы в основном выступали против I батальона ЛФД). Исследователь Козак утверждает, что к концу 1942 г. в бригаду перебежало 13 легионеров, а на следующий год только 7.{521} По другим данным, к сентябрю 1943 г. из легиона в бригаду перебежало 12 человек{522}.

В этой бригаде активное участие в партизанской борьбе приняли французы Жан Робер, Роман Дюбост, Пьер Алике.

Жан Робер попал в плен осенью 1942 г. Партизаны отряда «Большевик» бригады им. Щорса устроили засаду, в которую попал и Робер. Партизан К. Исаенок, бывший в том бою, вспоминал: «Подпускаем ближе и открываем огонь. Каратели от неожиданности кинулись кто куда. Часть их была уничтожена. На месте боя осталась повозка с едой и вещами. Тут же, бросив оружие, стоял солдат в немецкой форме, который говорил: “Франция, Франция”. Мы подобрали трофеи, забрали с собой пленного и пошли на базу»{523}.

В отряде Робера допросили: оп сказал, что до оккупации Франции жил в предместьях Парижа, учился на третьем курсе политехнического института и недавно был призван в германскую армию. Добавил, что воевать не хотел и ждал момента, чтобы перейти на сторону РККА. Командование поверило Роберу и оставило его в отряде: наблюдал и курировал его все тот же К. Исаенок. Постепегаю Робер начал изучать русский язык, проводя много времени, беседуя с Исаенком об оккупации Франции и СССР.

Робер впоследствии отличился при подрыве трех эшелонов и нападении на гарнизон в Гливино. 14 июля 1944 г. он был награжден медалью «Партизану Отечественной войны» II степени{524}.