Вернувшийся во Францию Симони написал 2 обширных отчета о своей деятельности и состоянии ЛФД в целом: «В лучшем случае, сорок процентов офицеров и легионеров в состоянии служить в качестве действенного орудия, используемые поодиночке или вместе. По крайней мере, шестьдесят процентов плохо стреляют и зря тратят патроны. Понятия маскировки, использования территории, применения оружия (особенно совместно), группового маневра так и остались для них пустым звуком».

По его мнению, у низкой эффективности батальона и легиона в целом были свои причины, помимо слабого офицерского корпуса. Так, бывший командир батальона считал, что есть проблема… ментального характера. Проблема осознания себя французами. «Наполеон писал: ты становишься человеком своей униформы. Это подтверждается каждый день в ЛФД. Легионеры, многие офицеры в своем сознании стали немцами. При этом они приняли на себя любые из их качеств, но недостатки у них сохранились французские. Подобные события приняли катастрофический характер с национальной точки зрения. Лейтмотив легионеров, офицеров или нет, возвращающихся из отпуска, один и тот же: мы рады вернуться в батальон, у нас больше нет ничего общего с чем-то французским»{471}.

Симони предполагал, что такое «духовное перерождение» могло быть связано с отношением (прохладным, по его мнению), которое французы получают у себя дома: видя, что они не очень интересны правительству или обществу, они стали «дрейфовать» духовно в сторону Германии и немецкого образа мыслей. Но главную причину он видел в том, что французы носят немецкую униформу и «становятся немцами». И эта пропасть, по его мнению, между французами во Франции и «немецкими французами» растет и будет увеличиваться с каждым днем.

К этому периоду легионеры начали страдать от психологических проблем, которые и были причиной низкой мотивации. 1943 год был в зените, а положение на фронтах не было радужным. Бесконечные операции, зачистки никак не прекращались, на фронт ЛФД не пускали. Партизаны стали чаще устраивать нападения и засады, а легионеры изо дня в день занимались одним и тем же — патрулирование и поддержание порядка, удержание опорных пунктов, блокпостов и вновь патрулирование. Ситуация сильно угнетала молодых (в массе своей) людей. Ростэн вспоминал: «Монотонность такой жизни очень сильно давила на некоторых. Они не останавливались перед совершением диких поступков в попытке прекратить ее. Так, однажды адъюдант-шеф Фузье […] решил атаковать собственный пост своими же подчиненными»{472}.

Командование понимало, что необходимо было что-то делать, как-то «встряхнуть» французов, дать им новый ориентир и выдернуть из той душевной трясины, которая начала затягивать их, словно бесконечные болота Белоруссии.

8 июня 1943 г. французская делегация во главе с Фернаном де Бршюном (президент Центрального комитета ЛФД) отправилась в трехнедельный вояж по Восточному фронту. К путешествию присоединились полковник и будущий глава ЛФД Эдгар Пюо, лейтенант Ги Серван (был вторым адъютантом Лабонна весной 1942 г., позже возглавлял ассоциацию ветеранов ЛФД), а также множество журналистов и писателей. Целью визита была поддержка легионеров, оказание им знаков официального внимания и демонстрации того, что их не забыли. Делегация посетила лагерь в Крушине, место расстрела в Катыни и оба батальона ЛФД в Белоруссии. Было проведено несколько парадов, церемоний награждений легионеров медалями и орденами; помимо этого, делегация посетила кладбище легионеров в Сморках, а также раненых в госпитале. В деревне Студенка делегация, вместе с группой легионеров, возложили венки к памятнику Великой армии Наполеона; видимо, речь идет о той самой памятной стелле.

Вояж делегации по Белоруссии, посещение ими батальонов снимался на пленку и был смонтирован в отдельную ленту. Немецкий оператор из роты пропаганды даже смог запечатлеть легионеров во время антипартизанской операции: в объектив попали 9-я и 11-я роты III батальона. Фильм демонстрировался во Франции, а отдельные части были переведены на немецкий. Антипартизанскую «зачистку» можно увидеть в известном киножурнале «Германское еженедельное обозрение» («Die Deutsche Wochenschau»), в № 670, от 7 июля 1943 г. В целом поездка вышла крайне удачной с точки зрения военной пропаганды и получила широкую известность в Германии и Франции{473}.

Впоследствии дополнительный материал, повествовавший о жизни двух батальонов, вышел во Франции в качестве отдельной киноленты под названием «Форт Камбронн» («Fort Cambronne») [30] .

Стоит отмстить, что отставка Симони также вписывалась в эту «политику оздоровления». О его преступлениях прослышал даже де Бринон, узнав, что бывший командир не стеснялся убивать женщин и детей.

Несмотря на то, что война с партизанами не утихала, были в ней и ситуации временного перемирия воюющих сторон. Один из таких случаев описан в воспоминаниях первого секретаря Чериковского подпольного райкома Г.А. Храмовича. Эпизод относится как раз к лету 1943 г. (предположительно июнь — июль) и произошел в Могилевской области. «Для охраны коммуникаций гитлеровское командование начало шире привлекать армейские части своих сателлитов. С одной такой частью пришлось иметь дело и нам. На восточный берег Сожа прибыла французская дивизия. Штаб ее разместился в Краснополье, а штаб одного из полков — в деревне Ельня — по существу в партизанской зоне. За все время пребывания дивизии здесь ни одной стычки, ни одного боя между французами и партизанами не было. С командованием полка мы заключили джентельменское соглашение. Суть его заключалась в следующем: французы не будут нападать на партизан, а мы не будем нападать на французов. Они просили нас не появляться днем возле их гарнизонов в пределах видимости. Иначе шеф- немец может приказать открыть огонь. Если же произойдет случайная встреча в присутствии шефа-немца, французы поведут бесприцельную стрельбу. Репрессий против населения французы пообещали не проводить. Через месяц гитлеровское командование вынуждено было отозвать французскую дивизию» {474} .

Несомненно, это была не «французская дивизия», а лишь одна из частей ЛФД (вероятно, подразделения III батальона). Немецкое же командование могло отозвать французское подразделение не из-за его «неэффективности», а просто потому, что солдаты могли понадобиться в другом месте, или же по принципу ротации кадров. Тем не менее описанный случай не теряет от этого своей необычности.

Г. А. Кирпич также отмечал, что между отдельными французскими гарнизонами и партизанами была связь: французы пытались занять позицию нейтралитета по отношению к партизанам, передавали им боеприпасы и оружие{475}.

Лето было наполнено бесконечными небольшими рейдами и «зачистками» местных лесов. Положение было по- настоящему тяжелым: в лесах, которые фактически не контролировались французами, действовали отряды партизан по 200–300 человек, у которых было много автоматического оружия. Оба батальона на тот момент представляли собой примерно 1500 бойцов. Рейды малых групп сдерживали ситуацию под временным контролем, напоминая партизанам, что есть и другая сила, но сомнения уже тогда подтачивали некоторых французов. Чаша весов склонится в чью-то сторону рано или поздно. А сейчас легионеры должны были продолжать драться, закрепляться и не сдавать позиции.