– Вот так сам того не желая становишься препятствием сестре на пути к счастью! Да шучу я. Соскучился по вас, а по тебе больше, чем по остальным. А Рабус где?

– Раз до сих пор не висит у тебя на шее, значит, пока еще не вернулся из гимнасия. Отец сейчас в Сенате, а мама в доме. Пойдем я тебя провожу. Ей, в отличие от меня, бегать неприлично, так что ждет тебя на мужской половине в большой гостиной.

– Тогда отцепись от моей шеи. Или тебя на руках донести?

– Ладно, сама дойду. На руках меня и без тебя теперь есть кому носить. Пошли быстрее, пока она сама сюда не примчалась, матронам такое не к лицу.

Они быстро поднялись по ступенькам и вошли в холл, поднялись по одной из двух парадных лестниц на второй этаж и прошли через анфиладу из нескольких комнат до большой гостиной.

– Мама!
– суровый начальник для двадцати тысяч воинов, консул Империи и без пяти минут триумфатор бросился на колени перед сидящей в кресле маленькой, изящной женщиной лет сорока-сорока пяти и уткнулся ей лицом в колени, как делал это в возрасте пяти лет, когда в чем-то провинился и хотел испросить прощение.

– Ты не забыл!
– засмеялась она, обнимая его за плечи.
– Я тебя, мой мальчик, уже заждалась. Надеюсь, что на ближайшее время твои обязанности перед Империей выполнены, и ты уделишь все свое время нам. Завтра тебе надо будет появиться во дворце императора для чествования, а потом ты только наш.

– Я постараюсь, мама, - осторожно ответил Лаций.
– Я все-таки человек военный. После похода должен быть отпуск, и вроде поводов его мне не дать я не вижу, но всякое может быть.

– Какой смысл иметь мужа-сенатора и сына-консула, если они не смогут добиться от имперских чиновников того, что те и так обязаны сделать?
– сказала Селина.

– Мама, кроме чиновников, есть еще император.

– Ты опять что-то задумал, сын?

– Давай поговорим об этом позже, когда вернется брат. Отец, наверное, тоже скоро будет дома. Он должен быть в курсе моих затей и может внести ясность в мою ближайшую судьбу. Но в любом случае, что бы ни случилось, постараюсь хоть несколько дней посвятить вам.

Брат за год заметно подрос и немного раздался в плечах. Когда закончились первые радостные вопли и похлопывания друг друга по плечам, он сразу же потребовал подробного описания разгрома извечного врага [Мужчины, являющиеся близкими родственниками или друзьями, приветствовали друг друга похлопывая по плечам, все прочие вскидывали в приветственном жесте правую руку со сжатым кулаком].

Пришлось рассказывать.

– Эх, жаль меня там не было!
– с завистью произнес Рабус.
– Надеюсь, в следующем походе мы с тобой будем вместе. Где твоя походная броня? Посмотреть можно?

– Я ее оставил в первом легионе. Мы сюда вообще налегке приехали. Захватили с собой только луки для охоты. Ну и, само собой, мечи. В легион должны прислать для прохождения сборов пару центурий новичков, а часть легионеров отпускают на два месяца в отпуск. Я договорился с теми, кто едет в эти места, что они привезут мои вещи в обозе. А по поводу похода... Знаешь, давай сейчас пройдем на женскую половину. Есть разговор, и я хочу провести его в присутствии матери и сестры.

Братья нашли Лидию, отобрали у девушки книгу, которую она увлеченно читала, и все трое направились в комнаты матери.

– Настало время разговора?
– спросила Селина, увидев их компанию.
– Отца ждать не будем?

– Вообще-то, он и так в курсе. Я вам хотел рассказать.

– Ну, тогда располагайтесь поудобнее, а ты можешь рассказывать, что задумал.

Лаций сел на скамью ближе к матери и начал:

– Когда я еще до своего назначения на юг обдумывал, как можно решить проблему с кочевниками, избавив Империю от них пусть не навсегда, что вряд ли возможно, а хотя бы лет на десять, мне в голову пришла мысль, что на самом деле мы этим конным варварам должны быть благодарны, и очень сильное ослабление врага может быть опасно.

– Как эти грязные убийцы могут быть полезны?
– удивилась Селина.
– Что-то твои мысли для меня непонятны. Ты не рабов имеешь в виду?

– Ну какие из них рабы, мама, - возразил Лаций.
– Я имел в виду то, что наличие серьезной опасности сотни лет не давало нам одряхлеть и зарасти жиром. Именно сильный и безжалостный враг заставлял Сенат выделять большие средства на армию, постоянно ее усиливать и совершенствовать. Они выполнили ту же функцию в отношении армии, какую вот уже больше сотни лет выполняет союз королевств в отношении флота.

– Ты хочешь сказать, что теперь, когда угроза не так велика, Сенат пойдет на сокращение армии?
– с недоверием спросил брат.

– Сторонники такой экономии в Сенате есть, но, думаю, никакого сокращения не будет хотя бы из-за того, что степняки унялись лишь на время. А если пройдет мое предложение, то армию, скорее всего, еще и увеличат.

– Ты об этом хотел рассказать?
– спросила мать.

– Да. Пять столетий назад наши предки создали Империю, присоединив к Сорме тех соседей, до кого смогли дотянуться. Уже тогда мешающие кочевники и необходимость навести порядок в новой Империи заставили прекратить попытки еще больше увеличить страну.