Мерец шагнул к пленнице и сорвал повой с ее головы. Затем, к еще большему удивлению гридней, принялся расплетать дрожащими руками темные косы.

Молодица с ненавистью глядела на позорящего ее человека, который поворачивал ей голову и так и эдак, чуть слышно бормоча:

— Не она!.. Нет, не она…

— Что-то не так? — осторожно спросил Данила.

— Все не так, — раздраженно ответил Мерец. — И волосы не такие темные, и родинки за ухом нет, и глаза серые, а не карие…

Мерец рванул на пленнице платье, обнажив ей плечи.

— И следа от ожога на левом плече нету, — убитым голосом произнес он. — Не Изольда это. Вот беда-то!

— Почему беда? — пожал плечами Михей. — Вручим князю эту, чай, она не хуже той будет. Лицом-то она с Изольдой схожа.

Мерец показал пленнице красные бусы:

— Твои?

Молодица молча кивнула.

— И монету ты знахарке оставила? — Мерец вынул из кошеля фряжский солид.

Молодица опять кивнула, не понимая, что происходит и чего от нее хотят.

— Не возьмет князь эту, — хмуро промолвил Мерец, пряча солид обратно в кошель. — Не видать мне награды как своих ушей.

— А мы и сами обогатимся, — подмигнул ему Данила. — А ну ломай сундук!

— Верно! — воскликнул Михей. — Мы ведь не в гости пришли.

Гридни, обнажив мечи, принялись взламывать сундук.

— Не теряй время попусту, Мерец, — с усмешкой бросил Михей. — Ежели эта пава князю не годится, то тебе от нее отказываться резону нет. Займись с нею покуда.

— Давай, Мерец, не теряйся! — подхватил Данила. — Мы тебе подсобим, как только с сундуком управимся. Втроем-то мы эту красотку от бесплодия излечим, видит Бог.

И оба загоготали.

Мерец с вожделением взглянул на купеческую дочь. Она задрожала под его взглядом и попятилась.

Кто-то из слуг попытался было вступиться за женщину, но два сверкающих меча заставили челядинцев отступить.

Молодица, лишенная одежд и прижатая к полу, продолжала сопротивляться. Забравшийся на нее Мерец, рассвирепев, принялся хлестать ее по щекам. Гридни, рывшиеся в сундуке, отпускали сальные остроты по поводу его бессилия.

Внезапно дверь распахнулась, и в светлицу влетели вооруженные люди.

Мерец, уже занесший руку для очередного удара, вдруг почувствовал сильный толчок в спину. В голове у него помутилось, рот наполнился теплой кровью, его кровью! Осознание этого привело соглядатая в ужас. С не меньшим ужасом взирала на него распростертая на полу купеческая дочь в ореоле разметавшихся по полу темных волос. Мерец, не в силах удержать потяжелевшую голову, стал валиться на нее. Изо рта у него красной струйкой полилась кровь прямо на белую женскую грудь и нежную шею с серебряным крестиком на бечевке.

Мерец так и умер с открытыми испуганными глазами, повалившись на ту, чье сходство с Изольдой в конечном счете довело его до греха и укоротило жизненный путь.

Двух Олеговых гридней умертвили так же быстро.

Когда тела троих убитых выволокли на двор, воевода Судислав, скорбно качая головой, произнес:

— Не простит нам этого князь черниговский.

Слова эти предназначались для сына, который гордо вскинул голову:

— Что же нам, следовало терпеть бесчинства этих выродков?

— Сами они преступили дозволенное Богом и людьми и кару понесли заслуженно, — сказал купец.

Его шумно поддержали находившиеся тут куряне.

Олег, когда к нему доставили тела его людей, сначала онемел от гнева. Потом приказал готовиться к штурму Курска.

Посланца Ярослава, желавшего вступить в переговоры с Олегом, воины Олеговы отогнали от черниговского стана стрелами.

Едва черниговцы двинулись на приступ, как дружина Ярослава ринулась на черниговский стан, смяв левое крыло Олегова войска.

Олег сам повел своих конников туда, где развевался Ярославов стяг.

Битва, разыгравшись у черниговских шатров, постепенно откатывалась к городскому валу.

Видя, что небольшую новгород-северскую дружину все больше теснят многочисленные черниговские полки, воевода Судислав приказал открыть ворота. Это спасло дружину Ярослава от полного разгрома.

Запертый в Курске Ярослав теперь уповал только на помощь брата Святослава.

Черниговцы под прикрытием лучников два дня кряду засыпали землей и хворостом ров с южной стороны города и одновременно штурмовали Курск с северной стороны.