Поскольку Лана разговор не поддерживала, умолк и Левон.Сидя в бездействии в машине, они становились невольными наблюдателями спасательных работ, что было невыносимо. На их глазах вытаскивали окровавленные тела. Одних укладывали на носилки и бежали с ними к вертолетам или к машинам “скорой помощи”. Других оставляли на обочине. Лана не сразу сообразила, что последние ни в какой помощи уже не нуждались.

Дождь, сотворив свое черное дело, утихомирился. Надолго ли? Машины, двигавшиеся по противоположной стороне, поравнявшись с местом аварии, замедляли скорость и двигались, как на панихиде - то ли из чувства водительской солидарности, то ли из любопытства.Опять пошел дождь, к счастью, не такой сильный.

– Даже представить страшно, на сколько десятков миль растянулась пробка позади нас, - сказал Левон.
– И бедняги даже не знают, из-за чего стоят. Хотя, это их счастье. Не дай Бог своими глазами увидеть такое.

Лана хранила молчание.

– Погоди! А ведь ты остановила машину прямо посреди фривея за несколько секунд до аварии!
– вдруг вспомнил Левон.
– Я хотел закричать на тебя, но от страха и возмущения, кажется, язык проглотил. А, Лана? Почему ты остановилась?

– Не знаю. Возникла непреодолимая потребность остановиться, и все.

Теперь умолк и Левон.

– Ты видел тех двоих из кадиллака?
– с содроганием спросила Лана.
– Они ехали позади нас. Если бы я не остановилась, мы были бы сейчас, как и они, в этой жуткой каше.

Расчистка фривея длилась четыре невыносимо долгих часа. Каждую вовлеченную в аварию машину фотографировали, составляли на нее акт. Тяжело раненных увезли сразу. С отделавшимися испугом или синяками возились тут же, на месте. Пригнали два больших, тяжеловесных крана для трейлеров.То и дело подъезжали “тоутраки”, на которые грузили разбитые машины.

Заиграл мобильный телефон.

– Ну как вы там? С вами все в порядке?

Это была Вика. Вопрос был задан несколько странно. Лану это не удивило.

– Да-да, Викуля, не беспокойся...- отозвалась она. Ей столько всего надо было спросить у дочери, но она сдержалась, ни словом не обмолвившись об аварии, в которой они до сих пор сидели.

– Говорят, началась полоса дождей, - сказала Вика.
– Постарайтесь пореже выезжать из дома.

– Хорошо, родная. У вас тоже льет?

– Еще как. Не переставая.

– Это не дожди. Это Божье наказание. Я даже не подозревала, что с неба может обрушиваться сразу столько воды.

Снова заиграл телефон.

– Мама! Где вы? Куда вы пропали?
– взволнованно вопрошал Давид.
– С вами ничего не случилось?

– Ну конечно нет, сынок. А чего ты так всполошился?

– На улице хлещет дождь. Звоню вам узнать, не заливает ли, а Инга говорит, пришла из колледжа, дома никого. Здесь дождь это конец света. Машины бьются на каждом шагу.Ньюсы целый день одни аварии показывают. Вы не настолько уверенно чувствуете себя за рулем, чтобы выезжать в такую погоду.

– В городе мы. Скоро дома будем.

– А где именно?

– Мы?.. В Молле. Кое-что надо было купить. Зашли в кафе на третьем этаже, в Chinese.

– Господи, ну слава Богу. Ладно. Буду ждать вас дома.

Отключившись, Лана бросила виноватый взгляд на мужа:

– Ну вот. Пришлось соврать. Скажи я ему правду, с ума бы сошел. И угораздило же тебя в такой день придумать это чертово казино.

Он обиженно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Когда фривей наконец пустили, Лана с Левоном оказались во главе этакой огненной змеи, голова которой только начинала просыпаться, а тело, протянувшееся во тьме до бесконечности, оставалось скованным неподвижностью. Впереди фривей был абсолютно пуст, но ни у кого даже желания не возникало развивать большие скорости или идти на обгон.

– М-да...
– сказал Левон, сосредоточенно глядя на дорогу.
– Получилось и впрямь боевое крещение.

Глава 41

Давид открыл своим ключом двери родительского дома. Инга с Гарри за кухонной стойкой уплетали пиццу.

– О! Dave! Как раз во-время, - с полным ртом приветствовал его Гарри.
– Присоединяйся. Еще горячая.

– Братишка, что пить будешь?
– спросила Инга.
– Минералку? Соду?

– Пиво, если есть.
– Давид подцепил кусок пиццы от общего, разделенного на порции блина, пытаясь справиться с тянущимися следом упругими жгутами расплавленного сыра.

– Ну что, родителей нашел?

– Я-то нашел. А ты? Ты им хоть раз звонила?

– А зачем. Чего зря их дергать. Я знаю, что они далеко не уедут. Где-нибудь в магазине или у друзей. Это ты у нас такой... беспокойный.

Некоторое время все ели молча.

– Пойдем на патио покурим, - предложил Давид Гарри, когда тот дожевал последний кусок.

– Пойдем, - не слишком охотно согласился Гарри, почувствовав настораживающие нотки в тоне Давида.

Пропустив его вперед, Давид задвинул за собой стеклянную дверь.