Флора подала следующую папку. На ней было выведено имя Энди Паттерсона. Фотография же имела какой–то зеленоватый оттенок. Уиллоус и раньше сталкивался с подобным явлением – это происходило при использовании просроченной пленки. Он просмотрел данные Паттерсона, в том числе его хобби, а также симпатии и антипатии. Казалось, между ним и Элис Палм не было ничего общего. Она обожала классику и рок, он предпочитал Уилли Нельсона и джаз.

– А что за люди здесь собираются? – спросил Уиллоус.

– Что вы имеете в виду?

– Люди, которые приходят сюда поразвлечься, – что они собой представляют? Я имею в виду возраст, образование и тому подобное.

Флора пожала плечами.

– Большинство из наших завсегдатаев старше, чем были Элис Палм и Энди Паттерсон. Но с другой стороны, есть помоложе. – Она задвинула картотечный ящик. – Здесь собираются самые разные люди.

– А много ли среди них гомосексуалистов?

Флора кивнула.

– Я так и думала, что вы об этом спросите.

– Энди Паттерсон был знаком с Элис Палм?

– Не думаю.

– Элис знала Фасию Палинкас?

– Я уже говорила инспектору Бредли, что Фасия Палинкас не состояла в клубе. И это заведение – вовсе не место встречи гомосексуалистов. Паттерсон – единственный из них за время существования клуба.

– Единственный, о ком вы знали?

– Да, – решительно подтвердила Флора Мак–Кормик.

– А что Паттерсон здесь делал?

– Он был–то всего несколько раз. Думаю, он просто приглядывался.

– То есть?

– Сомневаюсь, чтобы в сексуальном плане он чувствовал себя комфортно. Я думаю, он приглядывался к женщинам. Наверное, хотел попробовать себя в качестве гетеросексуала.

– Любопытная теория.

– Вы можете предложить другую?

– А что Элис Палм? – вмешалась Клер. – Что она здесь делала?

Флора грустно улыбнулась.

– Как и большинство моих постоянных посетительниц, она была очень мила и очень застенчива. И я даже сомневаюсь, общалась ли она с кем–нибудь вне клуба.

– Как часто она здесь бывала?

– У нас ужин и танцы по пятницам и по субботам. Она почти всегда приходила по пятницам.

– А по субботам?

– Никогда.

– Она всегда приходила одна?

– Да, – сказала Флора Мак–Кормик.

– А уходила как? – спросил Уиллоус. – Они приглашала кого–нибудь к себе домой?

– Регулярно.

– А точнее? Как часто?

– Не помню. Два–три раза в месяц.

– Вы хотите сказать, что эта застенчивая леди приводила к себе домой мужчин два–три раза в месяц?

– Я точно не знаю, куда они отправлялись.

– Она состояла членом клуба почти пять лет, – сказал Уиллоус. – Клуб посещает множество мужчин. Сколько имен вы мне можете назвать?

– Ни одного.

– Не болтайте глупости, – сказал Уиллоус. – Я обвиню вас в сокрытии информации, устрою вам задержание.

– Но это правда. За все время, что я ее знала, она никогда не уходила с постоянными нашими членами.

– Минуточку, – вмешалась Клер. – А какие еще бывают члены?

– Бывают непостоянные, на одно посещение. – Флора Мак–Кормик улыбнулась, взглянув на Уиллоуса. – Предположим, вы хотите вступить в клуб, но предпочли бы осмотреться, прежде чем вносить плату за постоянное членство. В этом случае вам нужно лишь заполнить регистрационную карточку и заплатить мне пятнадцать долларов. В эту сумму входит ужин и танцы. Напитки отдельно.

– И как много таких посетителей? – спросила Клер.

– Достаточно. Несколько тысяч за год.

– Как же так случилось, – спросил Уиллоус, – что вы запомнили Паттерсона? Ведь он приходил всего несколько раз.

– Я уже сказала вам. Потому что он был гомосексуалистом.

– Иначе вы бы его не запомнили, так?

– Возможно.

– А может, вы забыли Фасию Палинкас, потому что она приходила всего раз или два?

– Ее имени нет в списках.

– Это всего лишь означает, что она не являлась постоянным членом клуба. Может быть, она была непостоянным – одним из тех, кто приходит время от времени. Вы храните регистрационные карточки таких посетителей?

– Я обязана это делать. Из–за налоговой инспекции. Я их храню начиная с 1961 года, когда мы с Гарри начали дело.

– И где же они?

– В картонных коробках. В чулане. Хотите посмотреть?

– Надеюсь, не понадобится, – сказал Уиллоус.

Он повернулся к Клер:

– Покажите ей, пожалуйста, фотографию.

– Какую фотографию? – спросила Флора. В голосе ее звучало неподдельное изумление, словно она полагала, что все фотографии на свете уже наклеены на стены ее кабинета.