– Что за новость?

– Внутреннее следствие пришло к выводу, что я вел себя не так уж и плохо. Они решили вернуть мне мой жетон. Следовательно, мы скоро отметим это дело.

– Я рада, что для вас все так удачно закончилось, – сказала Клер.

– Я тоже, – ответил Франклин. – И знаете что, моя милая… – Он наступил в лужу, забрызгав ботинки и брюки, но казалось, даже не заметил этого. – Мы только что позавтракали у Пуччини. Отпраздновали… Вы когда–нибудь завтракали у Пуччини?

Клер, улыбнувшись, покачала головой.

– Ну и как, удался завтрак, Джордж?

– Завтрак был потрясающий!

– Что же вы ели?

– Мы пили мартини и ели макароны с зеленым соусом. Еще была бутылка белого вина, салат из помидоров. Ну и ликеры напоследок…

Франклину потребовалось некоторое усилие, чтобы преодолеть ступеньки, ведущие к служебному входу на Мэйн, 312. Он потянулся к дверной ручке и споткнулся. Покачнувшись, ударился головой о стекло.

Клер услышала, как он хмыкнул, и увидела, что он смахнул слезу.

Он снова взялся за ручку, и на сей раз ему удалось открыть дверь. Посторонившись, он жестом пригласил Клер войти. Заметив островок щетины у него на подбородке и небольшую царапину на щеке, она живо представила, как он стоит утром перед зеркалом с бритвой в руке: в глазах его тоска, руки дрожат, он с трудом сохраняет над собой контроль. Он стоит и прислушивается, как жена на кухне готовит ему завтрак, к которому он не притронется. Франклину удалось сохранить свой значок, но со смертью Дэйва Аткинсона он утратил нечто более важное, чем блестящий кусочек олова, – так думала Клер, шагая по коридору рядом с Франклином, распространявшим вокруг себя алкогольные пары.

В «Розе и чертополохе» было многолюдно, жарко и чрезвычайно шумно. Норман Тейт, Рон Мур и Терри Фостер сидели за угловым столиком прямо напротив мишени для дротиков, бара и двери в женский туалет. Но говорили они не о дротиках и не о женщинах – говорили о хоккее.

За последние полчаса Фостер с Муром обменялись анекдотами об Уэйне Грецки и проделали множество замысловатых движений кистями рук, «обводя» уставившие стол пустые стаканы, вспоминая чудеса ледовых баталий.

Тейт угрюмо склонился над своим пивом. Он скучал, его раздражение требовало выхода. Откинувшись на спинку стула, он нехотя цедил пиво, глядя на своих приятелей с пьяной язвительностью.

Фостер мог бы сойти за родного брата Мура, а его, Тейта, можно было бы принять за двоюродного. В общем, родственнички… Конечно, у Мура фигура немного подкачала, а Фостер плешив. Но всем троим было чуть больше тридцати, все трое – среднего роста и несколько полноваты. Они были холостяками и собирались остаться таковыми и в дальнейшем. При этом вся троица выглядела на несколько лет моложе своего истинною возраста. А почему – вот что интересно? Неожиданно, как бы сам собой, ответ нашелся. Тейт вдруг понял: их внешняя моложавость не имела ничего общего с истинной молодостью. Просто избыток жира пока что предохранял их лица от морщин. У Тейта заныло сердце.

Он осушил стакан, швырнул его на стол и заорал:

– Дерьмо! – Его выкрик пришелся на одну из тех внезапных пауз, которые временами возникают в разговорах. Взоры женщин, сидевших в радиусе двадцати футов от их столика, обратились на Тейта. «Здесь вам не какая–нибудь там дешевая забегаловка», – было написано на их молодых надменных лицах.

Стоявшая за столиком официантка взглянула на Тейта, даже не пытаясь скрыть отвращения. Он оглядел ее золотистую униформу, пытаясь представить, как она ее на себя натягивает. Улыбнувшись, Тейт поманил ее пальцем. Она отвернулась, встретившись взглядом с вышибалой. Тейт протянул руку и взял с ее подноса стакан пива, попутно ущипнув ее. Вышибала направился к их столику. Тейт наблюдал за ним, глядя сквозь стакан, увенчанный белой пенной шапкой.

Фостер, рассчитав все с точностью до секунды, бросил на стол пятидолларовую банкноту, официантка ринулась к ней золотистым коршуном. Вышибала, чтобы не столкнуться с ней, резко забрал влево, наткнулся на стул и опрокинул его. Пытаясь удержаться на ногах, вышибала неловко взмахнул рукой, опрокинув стакан с пивом на колени одного из клиентов. Мур первым устремился к выходу, Фостер последовал за ним, Тейт замыкал шествие.

Только что прошел дождь. Со стороны гавани дул легкий ветерок. В воздухе запахло морем. Тейт рыгнул и выплюнул вопрос:

– Мур, а где твой драндулет?

Мур, указывая на многоэтажную стоянку в конце квартала, произнес:

– Не могу я тащиться пешком в такую даль.

– Кто–то должен вызвать мне такси, – заявил Фостер.

– Еще чего, – отозвался Мур.

Тейт снова рыгнул.

– Между прочим, – сказал Фостер, – я голоден. А что, если заехать к Фреско за гамбургерами?

– Прекрасная идея, – поддержал Тейт.

– Значит, решено, – кивнул Фостер.

Принадлежащий Муру темно–зеленый «Триумф–ТРЗ» с откидным верхом пристроился на пятом этаже стоянки между серебристым «кадиллаком» и синим «бьюиком». Мур постучал костяшками пальцев по крыше «кадди».