Начальник телохранителей, по знаку правительницы, арестовал вице-президента парламента и медника Дюренна, не встретив ни малейшего сопротивления со стороны их товарищей, которые торопливо вышли из залы, как только телохранители очистили им дорогу.

В ту же ночь правительница отправилась в Лион, чтобы сделать некоторые распоряжения относительно набора войск на юг и защиты границ. Герцогиня Маргарита и Бюде выехали вслед за ней с целью разделить плен короля и утешить его в несчастье; в Авиньоне к ним должна была присоединиться графиня Шатобриан, которую они вызвали через особого гонца.

В настоящем случае правительница действовала под влиянием материнского великодушия и готова была пожертвовать всеми предрассудками, чтобы облегчить печальное положение сына.

– Я не придаю никакого значения тому мнению, которое я составила о графине Шатобриан, – сказала правительница, прощаясь с Бюде, – она дорога моему сыну; я не хочу лишать его общества любимой женщины, ему необходимо утешение. С переменой обстоятельств прошел и мой гнев против вас, Бюде; теперь вы можете вполне рассчитывать на мое покровительство. Мой сын всегда дорожил вашей дружбой; похлопочите о его освобождении и постарайтесь избавить нас от печальных последствий битвы при Павии. Благодаря вашему последнему посольству к папе вас знают в Ватикане, и вы сами имели возможность изучить политическое положение Италии; поэтому, более чем кто-либо, вы можете извлечь пользу из того неудовольствия, которое должно было возбудить в итальянцах усиление власти императора Карла. Вы найдете в Италии готовую почву; народ ненавидит испанцев; остерегайтесь только Ланнуа, который всей душой предан императору, а с Пескарой вы можете смело вступить в сношения, он умный человек и сумеет уговорить Бурбона. Но, разумеется, прежде всего, постарайтесь освободить моего сына; посоветуйте ему признать себя пленником Италии, а не императора. Употребите все свое влияние, чтобы его перевели в какой-нибудь приморский город. Поезжайте скорее, мы должны дорожить каждой минутой…

Глава 13

После знойного осеннего дня наступила приятная вечерняя прохлада; с закатом солнца подул легкий ветерок вдоль высоких заборов, окружавших со всех сторон вековые стены башни. Во время дневной жары башня эта казалась необитаемой, так как в ней не видно было ни малейших признаков жизни; но теперь двое слуг сошли по каменной лестнице в сад, отделенный от окружающей местности непроницаемой изгородью фиговых деревьев и алоэ и глубокими рвами. На дальнем конце сада виднелся старинный испанский замок, который величественно возвышался над лежащим внизу городом.

Этот город был Мадрид; в старинном замке жил герцог Инфантадо, а башня была известной крепостью Альказар, построенной во времена мавров. Подобные крепости были тогда при всех значительных городах средней и южной Испании.

Испанский король и римско-германский император Карл V, воспользовавшись доверием Франциска, приказал перевезти его в Альказар, так как только эта крепость казалась ему достаточно надежным убежищем для такого важного пленника.

После победы при Павии Ланнуа, видя восторг, который король Франциск внушил императорским солдатам своей храбростью, и ожидая с их стороны попытки к освобождению пленника, перевел его в крепость Пиччигетоне у реки Адды, между Лоди и Кремоной. Вместе с тем неаполитанский вице-король хотел удалить Франциска от всяких сношений с Пескарой и Бурбоном, считавшими себя победителями при Павии, а равно и от французов, которые, под разными предлогами, старались проникнуть к королю. Таким образом, надежда правительницы доставить утешение своему сыну приездом дорогих для него людей не могла осуществиться. Маргарита, из благоразумия, осталась в Марселе, а графиня Шатобриан и Бюде отправились вперед, чтобы узнать, возможно ли будет добиться свидания с королем Франциском. Но Ланнуа не счел нужным уступить их просьбам, а вслед за тем они с ужасом узнали, что в ночь, 8 июня, пленника увезли из Пиччигетоне.

Ланнуа удалось, без особенного труда, убедить Франциска в благородстве императора Карла, так что пленник решил последовать его совету и доверить свою судьбу великодушию победителя. Поведение императора, после битвы при Павии, могло ввести в заблуждение даже человека более хладнокровного и трезво смотрящего на вещи, нежели король Франциск. Император, по словам Ланнуа, не велел ни зажигать победных огней, ни звонить в колокола и объявил, что победа настолько велика, что честь должна принадлежать одному Богу. Помимо этого, добавил Ланнуа, архиепископ Осма посоветовал императору как можно скорее возвратить вам свободу: по его мнению, неудобно держать вас в постоянном заточении, и если будут предложены слишком тяжелые условия, то вы нарушите их и снова начнется война, исход которой весьма сомнителен, несмотря на победу при Павии, потому что во Франции еще много нетронутых сил…

Таким образом, Франциск, под непосредственным влиянием Ланнуа, написал императору самое дружелюбное письмо: «У меня нет другого утешения в несчастье, кроме надежды на ваше великодушие, – писал Франциск. – Победа не может ослепить такого победителя, как вы! Я убежден, что могу вполне довериться вашему честному слову. Высказав сострадание к участи несчастного пленника, вы приобретете в нем преданного вам раба!..»

Письмо это вполне соответствовало характеру короля Франциска; унижение, которое слышалось в последней фразе, не могло быть поставлено ему в упрек, потому что в тот момент, когда он писал письмо, он был весь проникнут мыслью оказаться достойным того великодушия, которое он ожидал со стороны императора, и сам готов был принести все жертвы, какие могли потребовать от него. Его самообольщение и главная ошибка заключались в полном непонимании европейской политики и взаимных отношений различных государств, вследствие чего он смотрел на свою борьбу с императором Карлом, как на ссору частных лиц, которая могла быть прекращена из-за рыцарского побуждения. Вместе с тем благодаря неволе, он чувствовал болезненную потребность деятельности; заточение мучило его до отчаяния; у него зрели самые фантастические планы. Это настроение скоро принесло свои плоды и заменилось горьким разочарованием, когда получен был ответ от императора.

Карл V требовал для себя уступки Бургундии и Пикардии; Прованс и Дофине, с включением прежних бурбонских земель, должны были перейти к Карлу Бурбону, а Нормандия, Гиенна, Гасконь – к королю английскому. Таким образом, французское королевство теряло всякое значение и должно было вернуться к прежнему ничтожеству. Франциск, прочитав письмо императора, обнажил свою шпагу и, не помня себя от гнева, крикнул посланному: «Передайте вашему императору, что я скорее умру, нежели соглашусь на подобные условия!» Вслед за тем пленник хотел убить себя, так что окружающие с трудом отговорили его от этого намерения.

За этим бешеным порывом наступил для Франциска период полного уныния, продолжавшийся несколько недель. Наконец, после долгого колебания, он приказал передать императору, что готов отказаться от своих прав на Италию и Фландрию, возвращает Бурбону его прежние владения и дает ему в супруги сестру свою Маргариту, так как герцог Алансонский не пережил своего постыдного бегства при Павии. В заключение Франциск просил руки сестры императора, вдовы португальского короля, обещая отдать ей Бургундию, как наследственное владение, которое должно перейти к ее детям.