Наступило утро 18 сентября 1525 года. Хотя король пришел в себя, но был в таком апатичном состоянии и настолько ослабел, что окружающие начали серьезно опасаться за его жизнь. Тесное помещение Альказарской башни, построенной в мавританские времена, еще более увеличивало мучительное состояние больного короля; его спальня была необыкновенно узка и свет едва проникал в нее со стороны сада. Тот же полумрак царил и в остальных комнатах и коридорах, так как крошечные окна Альказара были везде закрыты деревянными ставнями.

В полдень послышалась пушечная пальба; выстрелы следовали один за другим с равномерными промежутками.

– Вероятно, приехал император! – воскликнули в один голос Брион и Монморанси, вскакивая со своих мест.

Король Франциск равнодушно принял известие, которое он так долго ожидал с томительным терпением. Брион с ужасом думал о том, что ненавистный противник является в тот момент, когда могущественная личность Франциска находится в таком беспомощном состоянии, что трудно ожидать каких-либо благоприятных результатов от предстоящего свидания. Занятый этой мыслью, он поспешил в замок Инфантадо в надежде получить более точные сведения.

В замке ожидали прибытия императора. Когда Брион вошел в галерею, откуда видны были дворы и вся местность перед городом, то увидел императорских телохранителей в черно-красных одеждах с обнаженными палашами, блестевшими на солнце, которые въезжали в первый двор на своих колоссальных, черных как уголь нидерландских конях. За ними следовала толпа испанских грандов верхами.

– Доложите вашему королю о приезде императора, господин Шабо! – сказал герцог Инфантадо, поспешно подходя к нему.

– Испанский король может сам приказать доложить о себе! – возразил Брион после некоторого молчания, пристально вглядываясь в приближавшуюся толпу. – Вряд ли король Франции будет в состоянии поддерживать сегодня какой-нибудь разговор!

– Ради Бога, господин Шабо де Брион, не поддавайтесь мелочной обидчивости! Мы все не меньше вас желаем освобождения короля Франциска. Не дайте нашему императору повода к новому замедлению.

Брион направился быстрыми шагами к Альказару.

– Гаттинара едет с императором! – крикнул ему вслед герцог Инфантадо. – Это добрый знак для вашего короля!..

Но Брион не слышал этой фразы. Он заметил в толпе знакомую шляпу Бурбона, и сердце его замерло от тоски и опасения, что его прославленный король окажется ничтожной и слабой личностью в такой решительный момент. От этого зависела свобода всех их; он и Монморанси, более чем кто-нибудь, мечтали о возвращении на родину.

С этими мыслями Брион вошел в комнату короля и, сообщив шепотом Монморанси о приезде императора, судорожно пожал ему руку.

– Карл V через несколько секунд будет здесь! – воскликнул он. – Что нам делать с нашим больным королем? Он представляет собой олицетворенную беспомощность, вместо нашего прежнего гордого Франциска!

– Что делать! – возразил резко Монморанси. – Он должен преодолеть себя! Если он властвует над Францией, то должен властвовать и над собственным телом! Ваше величество! – добавил он громким голосом, взяв короля за руку. – Император Карл приехал сюда! Он решил, наконец, исполнить свой долг и переговорить с вами!

– Император Карл? – спросил Франциск слабым голосом.

– Разве вам не угодно будет встать и явиться перед ним достойным властелином Франции? – спросил Монморанси.

– Я ослабел от болезни и упал духом, Монморанси! Поговори с ним вместо меня…

– Пресвятая Дева! Бледный, немощный император наконец удостоил нас своим посещением, а наш могущественный король оказывается немощнее его вследствие лихорадки…

Вошел слуга и доложил о прибытии канцлера Гаттинара.

– Пусть он войдет! – сказал поспешно Брион.

– Пусть он подождет! – воскликнул Монморанси, прерывая его. – Испанский гранд не должен видеть нашего короля в таком положении!

– Испанский король вступает в Альказар! – громко провозгласили телохранители Карла V. – Испанский король вступает в Альказар! – повторила стража у дверей больного короля. Но в спальне царила мертвая тишина. Видно было, что Франциск сознавал то, что происходило вокруг него. Густая краска разлилась по его похудевшему лицу, но тотчас же заменилась смертельной бледностью. Он лежал неподвижно на постели, и только по его дрожащей руке можно было заметить, что он усиленно дышит. Физическая слабость оказывалась сильнее нравственного порыва.

– Делать нечего! – сказал Монморанси, направляясь к двери. – Я скажу императору, что он приехал слишком поздно!

– Какое несчастье! – проговорил в отчаянии Брион.

Вошел Монпеза – французский дворянин, добровольно сделавшийся камердинером короля Франциска после битвы при Павии, – и доложил, что за ним «идет император!»

– Попроси его в Звездную залу! – воскликнул неожиданно король Франциск, порывисто поднимаясь с постели. – Я скоро выйду и приму его.

Никто, кроме Монморанси, не придал никакого значения этому приказу, потому что король Франциск, поднявшись на ноги, пошатнулся и должен был схватиться обеими руками за Бриона, чтобы не упасть.