— Я считаю, что в обезьянах есть своя красота, — разнеженно проговорила Тереска, убирая с уха сучок и стараясь не колотиться позвоночником о борт тряского фургона.

— Ты права, — с жаром подтвердила Шпулька. — Мне тоже так показалось. Я чулки порвала!

— Я тоже. Плевать! Здесь так подкидывает, что у меня синяки пойдут по всему телу. Дорога наверное слишком ухабистая.

— Что ты! Это самая приятная поездка в моей жизни! — категорически возразила Шпулька. — Хотя я, кажется, сижу на какой-то железке… Не понимаю, почему тебе непременно надо, чтобы парень был красивым, интеллигентным и хорошо воспитанным. К чему это?

— Не знаю. Но я согласна, что внешность бывает обманчива. Нельзя судить человека по виду.

— Вот именно…

Внутренняя красота сидевшего в кабине психа навела Тереску на размышления. Проявленная щедрость бросала на его внешность благородный отсвет. Несмотря на сходство с обезьяной он стал казаться даже красивым, и не только ей, Шпульке тоже. А вот Апполон Бельведерский, если бы он пожадничал и, отказав в саженцах, прогнал от ворот своего сада, — а сад у него наверняка был, — сразу показался бы им заурядным, если не противным. Значит, внешний вид — вещь относительная, изъяны ума и сердца наносят урон красоте, особенно тупость, которая легко проступает во внешности. С тупым человеком трудно общаться по-настоящему…

Душу Шпульки заливало блаженство. Кошмарная история, в которую она впустилась из солидарности и которая все время держала её в нервном напряжении, подходила к концу. Благодаря этому расчудесному человеку… Ошеломление, вызванное свалившимся на них счастьем, постепенно уступало место несказанному облегчению. Она дала себе торжественную клятву впредь держаться от общественных поручений подальше…

На Окенче Тереска пересела в кабину — водитель не знал, куда ехать дальше. Всю оставшуюся до школы дорогу он морщил обезьяний лоб, шмыгал носом и время от времени смачно сплёвывал в окно, что несколько поколебало выводы, сделанные ею насчёт внешности…

— Обезьяна, она и есть обезьяна, — мрачно объявила Тереска, когда фургончик, освободившись от саженцев, исчез во тьме. — На красавцах я не настаиваю, но и за уродами гоняться не собираюсь. А ты поступай, как знаешь.

Шпулька, хлопотавшая над саженцами, пожала плечами.

— Я никак поступать не собираюсь, — решительно сказала она. — Давай укроем нашу добычу поплотнее. Если саженцы украдут, я этого не переживу, так и знай!

Заходящее осеннее солнце розовым блеском заливало мир, в тёплые тона окрашивая лица прохожих, когда сияющая от счастья Тереска подходила к «Орбису» на Братской. С опозданием на пятнадцать минут, о чем даже не подозревала Богусь уже прохаживался перед «Орбисом». Она углядела его издалека и замедлила шаг — от волнения у неё подкосились ноги и перехватило дыхание. Богусь, поглядев в её сторону, остановился как вкопанный, и на лице его появилось выражение… нет, не просто обычного проявляемого к ней интереса, а самого настоящего восхищения. Ошибиться Тереска не могла, в этот миг у неё прорезалось ястребиное зрение.

«Я ему нравлюсь, — ликующе пронеслось в голове, — значит, все-таки я ему…» Богусь уже начинал выходить из себя: ждать девушку было, по его мнению, страшным позором. Он предпочитал опаздывать сам, чтобы дамы знали своё место. Но сегодня ему опоздать не удалось, он управился с делами раньше, чем ожидал, и вот уже пятнадцать минут, как идиот, топтался по тротуару, недоумевая, что собственно воображает о себе эта Тереска. Взглянув в ту сторону, откуда она должна была появиться, потрясённый Богусь застыл на месте.

Глазам его представилось настоящее диво, неведомо как попавшее в этот несовершеннейший из миров. К нему приближалась роскошная брюнетка с длинными распущенными волосами, с лучезарным взглядом и нежным личиком, искусно выкрашенным в фиалковый цвет. На красавице были чёрные кожаные брюки в обтяжку и такой же жакет, а в руке её красовалась темно-красная роза на километровом стебле. На неё оглядывались все, и мужчины и женщины. Богусь с одного взгляда оценил сокровище, и уже не мог оторвать от него глаз. Идущую следом Тереску он даже не заметил.

Тереска не сразу сообразила, что восхищённый взгляд предназначен не ей и ликовать ещё рановато.

Скорее наоборот. Только сейчас она заметила эффектную девицу и, хотя видела её только с тыла, почувствовала, как внутри у неё все холодеет. Тереска даже придержала шаг, чтобы одолеть мгновенную слабость.

«Уж не везёт, так не везёт, — с горечью думала она, — вечно мне кто-нибудь дорогу перебегает. И что Богусь в ней нашёл? Надо бы взглянуть на неё спереди…» Тереска поспешно обогнала соперницу, вальяжной походкой направлявшуюся в «Орбис», и успела раньше неё влететь в помещение.

Богусь заметил Тереску, только когда она подбежала, и даже смягчился немного, решив, что она навёрстывает опоздание. Но все равно её появление не очень обрадовало его: не будь Терески, он бы уже завёл знакомство с поразившей его в самое сердце девушкой — в кои-то веки встретишь на улице свой тип… Уверенный, что Тереска спешит к нему, Богусь весьма удивился, когда она проскочила мимо и влетела в «Орбис». Красотка вошла туда за Тереской следом. Не раздумывая, Богусь другим входом тоже проследовал внутрь.