В Средневековье брак являлся, прежде всего, экономическим и часто политическим альянсом. Средние века не ведали того, что называется у нас любовью. По убеждению Ж. Лс Гоффа, это именно так, несмотря на резкость и категоричность данного суждения. «Слову “любовь” — “amor” придавался уничижительный смысл; оно означало всепоглощающую дикую страсть. Чаще употреблялось понятие “caritas”, связанное с набожностью, обозначающее сочувствие ближнему, и лишенное сексуальности. Разумеется, трубадуры воспевали “fin amors”, уточенную куртуазную любовь, родившуюся при владетельных дворах Юга, однако принижение “amor” но сравнению с “caritas”, сохранялось. Сказанное нс означает, что мужчины и женщины Средневековья нс ведали порывов сердца и телесных ласк, что им были чужды плотские наслаждения и привязанность к любимому человеку. Однако любовь — чувство Нового времени, оно нс составляло основы средневекового общества».

Здесь следует сделать небольшое отступление, чтобы определиться, кто есть кто. В исторической литературе (Р. Перну, Н. Голдстоуп и др.) часто встречается вполне определенное утверждение, что, когда Гуго Лузиньян готовился к свадьбе с Изабеллой, ему было около сорока лет5. Через шестнадцать лет—тех лет, которые она была королевой Англии, — они встретились снова, и старая любовь вспыхнула с новой силой.

По существовала ли эта большая любовь в 1200 г., когда Изабелле было двенадцать лет (она родилась в 1188 г.)? Могло ли романтическое чувство возникнуть между далеко не юным мужчиной и девочкой, едва вступившей в подростковый возраст? Если верить сведениям о возрасте жениха, то через шестнадцать лет, когда Гуго подходило к шестидесяти, Изабелла, еще нс достигшая тридцати лет, опять подпала под его очарование. А он, несмотря на преклонные годы, был обручен с дочерью любимой, принцессой Жанной, которой едва исполнилось шесть лет. И мало того что во втором браке супруги успели родить девять детей: муж-долгожитель отправился повоевать иод знаменами Людовика Святого в злосчастном крестовом походе уже после смерти Изабеллы в 50-х it. XIII века и, накопец, нашел там свою смерть — ему должно было быть уже больше девяноста лет...

Очевидная несуразность заставила внести в эту историю существенную поправку. Все почта так, но овдовевшая Изабелла вступила во второй брак нс с отцом Лузиньяном, а с сыном, носившим то же имя! Тогда становится объяснимой помолвка молодого Гуго с шсстилстним ребенком.

Но сколько же в тагом случае лет было второму мужу Изабеллы?

Предположим, Гуго Лузиньян-сгарший женился сразу же после свадьбы бывшей невесты или одновременно с ней; судьба поспала ему сына буквально в ту же ночь. Но и тоща этот сын, молодой Гуго, пс мог быть младше Изабеллы (напомним, во время женитьбы на ней Иоанна ей исполнилось двенадцать лет) менее чем па тринадцать лет. В этом случае оказывается несостоятельной романтическая версия старой любви...

Представляется, что все эти построения основываются на обмолвке первоисточника, переходящей из одного исторического исследования в другое. Если же внимательно посмотреть на генеалогическое древо Лузиньянов, можно увидеть, что Гуго-старший родился в 1185 г., то сеть раньше своей нареченной всего па три года.

По-видимому, этот вопрос волновал многих исследователей Средневековья, поскольку обе темы: старой любви и брака с сыном прежнего жениха — неоднократно обыгрывалась в литературе.

Новое замужество Изабеллы не охладило привязанности между пей и сыновьями. Отношения нс испортились и по-слс того, как графиня отказалась вернуть дочь Жапыу в Англию, пока ей самой не будет выплачено приданое, обещанное принцессе. Генриху пришлось платить дважды: и матери, и сестре, когда Жанну выдавали за шотландского короля Александра П. Вдовствующая королева и сс дети часто переплывали «Узкое морс» и встречались. Изабелла немало сделала для того, чтобы се второй сын Ричард Корнуэльский получил в лен Пуату (1225 г.). Таким образом, Гуго Лузиньян, являвшийся со стороны Франции вассалом Людовика IX, со стороны Ашлии становился вассалом собственного пасынка. Впрочем, эта двойная зависимость его нс тяготила: даже над королями существовал сюзерен — Господь; кроме того, Ричард был лояльным сюзереном.

Гуго Лузиньян, которого почему-то принято изображать послушным, как теленок, нс очень умным и беспрекословно покоряюпщмея любому слову жены (наверное, следствие путаницы отца с сыном), был надменным и воинственным сеньором. Он обладал острым умом, вулканической энергией и шел к своей цели упорно и бесстрашно. В его родословной, как и у графов Анжуйских, промелькнула волшебница фея Мслузипа, оставив потомкам непростой характер.

Эту вездесущую волшебницу сс собствсггаая мать, тоже фея, жестоко заколдовала: каждый седьмой день недели девушка превращалась в змею. Фея таким способом наказала дочь за плохое поведение—та замуровала в скале собственного отца.

Мслузипа нс отчаялась. Она очаровала одного из первых Лузипьянов своей красотой и необычными способностями: за одну ночь построила восемь замков и очень быстро родила несколько детей. Запросы красавицы были весьма скромны; она просила мужа оставлять се одну в каждый седьмой день недели. Любопытство так мучило графа, что он, нарушив обещание, стал подсматривать за женой и увидел, что его любимая обернулась змеей. Застигнутая врасплох, она то ли уплыла, захватив нескольких детей, то ли улетела.

Наивно было бы предполагать в потомке этой волшебницы с сомнительной репутацией наличие кротости и всепрощения. Человек невероятного мужества, неоднократно это мужество доказавший на протяжении всей своей суровой жизни, Гуго действительно не забыл оскорбления, нанесенного английскими Плантагенетами. Он поддерживал в борьбе против них французского короля Людовика УШ и был главнокомандующим французской армией в Гаскони. Но в более поздних сражениях, где ему противостоял его пасынок, Ричард Корнуэльский, Гуго успеха не имел: то ли военное счастье отвернулось от графа, то ли он пс хотел делать больно любимой жене. Тем нс менее он получил от Людовика за службу городок Ссн-Жан-д’Анжсли и часть Ониса. Позднее, под влиянием супруги и боясь усиления власти французской короны в Аквитании, Гуго присоединился к мятежникам во главе с Пьером Моклсрком, герцогом Бретонским.