ниях казачества в округах, Попов настаивал оставаться на месте, обещал, что «поход близится к концу» и «скоро партизаны потребуются Дону».

Действительно, в тот же день прибыли представители от ставропольских и астраханских крестьян из отряда Тулака разведать возможность мирного соглашения с «кадетами». 17 (30) марта представители Попова, в свою очередь, начали переговоры с красногвардейцами, а 18 (31) марта к Попову явились гонцы от станицы Граббевской с просьбой о помощи против красногвардейцев. Кроме того, начиная с 17 (30) марта, к Попову стали прибывать разведчики с донесениями о готовности казаков в округах восстать против большевиков. 19 марта (1 апреля) отряд Назарова направился в Граббевскую и привел оттуда еще две сотни калмыков. Все это было расценено Поповым как открытый переход донских калмыков на сторону партизан.

В тот же день, 19 марта (1 апреля), отряд Семилетова, стремясь предотвратить готовящееся наступление Тулака, пошел в очередной набег в южном направлении, который вылился в жестокий бой, стоивший партизанам 200 убитых и раненых. Это был знаменитый «бой у Курячьей балки», в ходе которого партизаны, участвовавшие в нем, потеряли 70 % состава и оставили раненых на поле боя. В пулеметной команде семилетовцев, состоявшей из семинаристов («Иисусовых пулеметчиков»), из 25 человек осталось 6259.

Учитывая обстановку, Попов на военном совете 20 марта (2 апреля) на зимовнике Королькова под огнем красной артиллерии заявил: «Наше сидение в степях кончилось. Наступил момент выполнения нашей основной задачи, и для этого нам нужно двигаться к Дону, то есть в пределы Войска, к станицам». Было принято пока секретное решение идти на север, к Дону. Пока же, чтобы сбить большевиков с толку, партизаны двинулись на восток, в дальний угол Донской области. Очевидец вспоминал: «На зимовнике Трубникова, за отсутствием достаточного количества помещений, партизаны расположились под открытым небом. Была прекрасная весенняя погода, и расположение партизан представляло красивое, незабываемое зрелище или табора цыган, или полчищ татар, остановившихся на привале. Только отрядные значки, развевавшиеся при легком степном ветре в разных местах расположения, да русский национальный

флаг, обозначавший штаб походного атамана, напоминали о том, что здесь расположился “Отряд вольных донских казаков”. Партизаны с оживлением обсуждали вопросы — почему их всех собрали в одном месте и куда их отведут отсюда? Начальники на эти вопросы молчали и только давали понять, что “сидение в степях” кончено»260.

К этому времени разложившиеся под влиянием переговоров с «кадетами» астраханские и ставропольские крестьяне разошлись по своим селам. Граница Ставрополья и Дона была открыта, и большевики стали стягивать силы сюда, чтобы прикрыть от партизан Астраханскую и Ставропольскую губернии.

22 марта (4 апреля) в отряд вернулась делегация, уезжавшая 17 (30) марта на переговоры с красногвардейцами, а с ней делегация из штаба Тулака, которая предложила партизанам сложить оружие и выдать начальников.

Попов прервал переговоры. Представителей крестьян он приказал отпустить, а «комиссаров-коммунистов» — повесить.

В ночь на 23 марта (5 апреля), бросив лишние грузы и прикрывшись юнкерским отрядом, партизаны числом около 3000 человек устремились на север, ведомые проводниками-кал-мыками.

Движение было начато очень кстати. Именно в это время «царицынские» части и мобилизованные сальские казаки — «Ударная южная колонна» — двинулись от железной дороги через Быстрянский — зимовник Михайликовых, Королькова и Нехаевых на Граббевскую, где должны были соединиться с местными крестьянскими дружинами.

24 марта 96 апреля), дойдя до хутора Хуторского, партизаны свернули резко на запад и заняли станицу Граббевскую.

На заре 25 марта (7 апреля) они двинулись дальше на север, на станицу Бурульскую. В этот день казаки Голубова и красногвардейцы Тулака наконец догнали партизан. Боковое охранение — отряд Назарова — вело бой у хутора Мокрый Гашун, а арьергард под командованием Семилетова с боем после контратаки ушел из Граббевской.

Большевики продолжали преследование, и у переправы через реку Гашун партизаны оставили сводный отряд Мамонтова, который тоже выдержал сильный бой, прикрывая отход основных сил.

В Бурульской к Попову присоединилась местная калмыцкая сотня—150 всадников. Авангард партизан, пройдя Буруль-скую, двинулся на Эркетинскую.

26 марта (8 апреля) главные силы партизан направились в Эркетинскую, арьергард вел бой у Бурульской261. На полпути к Эркетинской Попов получил сообщение, что против большевиков восстали казаки 2-го Донского округа и заняли окружную станицу. Новый окружной атаман полковник Расстегаев просил Попова о помощи...262.

Позже стало известно, что восстание вспыхнуло 18 (31) марта в станице Суворовской. На другой день восставшие захватили окружную станицу Нижне-Чирскую, освободили там Расстегае-ва и объявили его окружным атаманом. Чуть позже— 24 марта (6 апреля) — вспыхнуло восстание в Баклановской, на реке Цимле.

Восстаниям, по свидетельству очевидцев, предшествовало столкновение в станице Цимлянской. Там местная красногвардейская дружина растратила станичную казну себе на жалование, после чего наложила на станицу контрибуцию. Станичный сбор принял постановление распустить дружину. 70 красногвардейцев, забрав остатки станичной казны, стали уходить на станцию Ремонтная. Спасая станичные деньги, казаки поднялись по сполоху. Войсковой старшина Иван Егорович Голицын объявил о начале восстания. Были посланы гонцы в Терновскую, Кумшатскую, Филипповскую и Верхне-Курмоярскую станицы. По поводу уходившей красной дружины повстанцы приняли решение: «Нагнать, деньги отобрать, наказать»263 .