шой военный лагерь. К тому же оно находилось в удобном месте, рядом проходило несколько дорог.

Это сообщение сильно обрадовало русского главнокомандующего, обеспокоенного дальнейшими перспективами продолжения Персидского похода. Трава в закавказских степях уже выгорела, и все труднее было в кавалерийских и казачьих полках находить корм коням, не говоря уже об обозных верблюдах и волах. Запасов фуража в корпусных тылах не было уже давно.

Кроме того, доносил начальник второй платовской казачьей партии, местный хан также изъявил покорность и желание встать под «высокую» руку России. Он даже сделал поистине широкий и дружественный жест: каждому казаку выдал по рублю денег серебром, а их усталых лошадей заменил на своих, свежих. На Востоке подобное означало очень многое.

К генерал-аншефу Валериану Зубову прибыл также знатный посол от ширванского хана Мустафы. Прибывший ханский посланник в доказательство усердия своего владельца на пользу России привел следующий случай. Во время последнего нашествия персидских конных полчищ на Закавказье хан Ширвана вместе со своими подданными укрылся от врага в горах и находился там с половины февраля до весны. Действиями отрядов ширванских воинов хан препятствовал шаху Персии в продвижении за Дербент, при этом было уничтожено три тысячи вражеских конников. За это Ага-Магомед-хан на обратном пути из разгромленного Тифлиса разорил город Шемаху до основания. Посол просил Зубова не сомневаться в самых дружественных чувствах ширванского населения и его владыки к России.

Оно в действительности так и было. Граф Валериан Зубов благосклонно выслушал бека-посланника, одарил его и обещал правителю ханства всяческое пособие. С чем тот и возвратился к Мустафе-хану Ширванскому, одному из самых влиятельных владельцев в землях Северного Азербайджана.

НУРИ-АЛИ-ХАН, ШИХ-АЛИ-ХАН И ДРУГИЕ

Валериану Зубову вскоре пришлось на себе испытать все вероломство восточных правителей за доверчивость к ним. Причем измена свила гнездо в самом русском походном лагере, и генерал-аншеф чуть не поплатился за дела свои собственной жизнью.

sSsi.

Дело обстояло так. Брат персидского шаха, Нури-Али-хан, владевший одной из богатых прикаспийских провинций, убоялся скорой мести грозного Али-Магомеда. Причина была для Востока веская: хан не захотел уступить брату-шаху редкой красоты жеребца, купленного им за четыре тысячи золотых червонцев. Персидский владыка в подобных случаях ослушания его шахским желаниям был скор на расправу. Родственные связи при этом во внимание никак не принимались.

Нури-Али-хану пришлось бросить все и спасать собственную жизнь и судьбу тайным бегством. Бежал же он на удивление многим на север, в Россию. В столичном Санкт-Петербурге он просил у российской Императрицы всяческого заступничества. Случилось это за год до начала Персидского похода.

Когда граф Валериан Зубов прибыл из столицы в город Кизляр, то с ним вместе приехал на Терек и шахский брат. Он не скрывал своих расчетов на то, что в случае полного успеха русского оружия сможет воссесть на персидский престол. Нури-Али-хану в русском лагере Оказывали самые высокие почести. Достаточно сказать, что он находился на полном государственном обеспечении и имел личную свиту почти в 100 иранцев, которые содержались, как сам их беглый хан, тоже за счет российской казны.

Валериан Александрович Зубов насчет шахского брата имел, вне всякого сомнения, соответствующие указания Императрицы. Он не случайно относился к претенденту на персидский престол как к близкому другу и далее подарил ему все драгоценности, оставленные в шатре бежавшим Ших-Али-ханом и доставшиеся русским в качестве законных на войне трофеев.

Такие почести и ожидание блестящего будущего не сделали коварного по характеру Нури-Али-хана благороднее или просто благодарнее. По своему характеру он был готов на самую низкую измену. Такой случай «отблагодарить» генерал-аншефа графа Зу-бова-младшего ему представился довольно скоро.

В это время шекинский и карабагский ханы, «устрашенные участью» кубинского, бакинского и шемахинского владык и не желавшие следовать их примеру, заключили между собой тайный договор о противодействии русским. Однако на открытое вооруженное сопротивление они не решились пойти, хотя в военных действиях могли надеяться на полную поддержку Персии.

Как ни странно, но к ханам-заговорщикам вскоре присоединился и старый Кассим-хан, поставленный графом Валерианом

Зубовым управлять дербентскими владениями бежавшего Ших-Али. При этом Кассим-хана не смущало даже такое серьезное обстоятельство, как начавшиеся действия его воинственного племянника, вознамерившегося силой оружия вернуть себе город Дербент и все небольшое по территории родовое ханство.

Нури-Али-хана, как говорили, подкупили красотой дочери кара-багского владетеля, о чем ходило много разговоров в закавказских землях. Шахский брат взялся убить русского генерала в назначенный день. Беглец должен был проникнуть к главнокомандующему, который никогда не держал возле себя никаких караулов, и своей рукой поразить его. Сумятица в походном лагере должна была стать для ханов-заговорщиков сигналом к внезапному нападению на русский стан. Так три восточных хана решили добыть себе военную победу и милость шаха Персии, а шахский брат-беглец — первую красавицу Карабага.

Только случай помешал осуществить этот злой умысел. По утрам претендент на персидский трон любил джигитовать на своем любимом иноходце, который стал причиной всех его бед. На этот раз конь споткнулся, и всадник, удержавшись в седле, уронил с головы папаху. Подбежавший казак поднял ее и вернул владельцу.

Но тот казак оказался человеком бывалым и на войне бдительным. Он сумел незаметно спрятать записку, выпавшую из ханской папахи. Записка была передана сотнику, а тот отнес ее генерал-аншефу Валериану Зубову. Записку с помощью доверенного толмача прочитали. То было послание одного из ханов-заговорщиков, правда из-за осторожности им не подписанное.