Та, под залповым огнем, стала разворачиваться назад. Паске-вич-Эриванский не медля послал в дело казачьи полки, атаку которых удачно поддержала вынесшаяся вперед донская конная артиллерия. Остроконечная гора Таушан-Тапа и ряд каменистых холмов, лежащих от Ахалцыха на дистанции пушечного выстрела, оказались занятыми кавказцами — подоспевшая пехота закрепила успех лихой атаки казаков-донцов.

К 18.00 по приказу главнокомандующего на новое место военного лагеря начали выдвигаться обозы. Турки попытались их разгромить и заставить русских отказаться от осады. Одновременно на фланги обозов ринулось до 10 тысяч всадников. И ту и другую атаку мужественно державшиеся русские пехотинцы отбили. Тем боем Иван Федорович руководил лично.

Выше всяких похвал, удачно действовали артиллеристы донских казаков. Они быстро меняли позиции и разворачивали орудия, метким картечным огнем помогая пехоте отбивать наскоки вражеской конницы. Сотник Шумков со своим взводом первым выскочил на одну из высот и «действовал из орудий с отличным искусством». Сотник Поляков (однофамилец командира Донской конно-артиллерийской роты) и хорунжий Краснянский, коман-( дуя взводами, умело поддержали пехотинцев. Все три казачьих офицера за тот бой были представлены к наградам.

Эскадрон драгун смело контратаковал отряд вражеской конницы. Когда она многократно усилилась, нижегородцы спешились и стали отбиваться от турок ружейным огнем. Так они продержа,-лись до подхода помощи. Донские казачьи полки атаковали, имея в своих рядах конные орудийные расчеты.

Бой на равнине перед Ахалцыхом утих только к вечеру. Русские вышли на ближние подступы к крепости, чтобы на следующий день начать ее осаду.

В то время Ахалцых считался в Закавказье крупным, процветающим городом с населением в 50 тысяч человек. Он располагался на левом утесистом берегу реки Посхов-чай, недалеко от впадения ее в Куру. Его оборонительные сооружения состояли из цитадели, собственно крепости — высокой, местами в два яруса, стеной и наружных укреплений. Цитадель господствовала над всей крепостью. В городе имелось много больших крепких каменных домов, в которых могли защищаться от 20 до 100 человек. Поэтому уличные бои обещали быть трудными.

Сама крепость стояла на высоком речном обрыве, с трех сторон окруженная городскими предместьями. Крепостной многоугольник имел длину около 1200 метров и ширину до 800 метров. Он как бы состоял из четырех частей, возвышавшихся одна над Аругой.

Внешняя защитная линия города состояла из крепкого соснового палисада, соединявшего четыре бастиона и одну башню. Бастионы были сложены из необожженного кирпича, связанного крепкими бревенчатыми перекладинами. В каждом бастионе и в башне стояло в амбразурах по три орудия. Еще по одному стояло в промежутках. Все пушки имели полевые лафеты.

Всего на внешней оборонительной линии размещалось 22 орудия. Крепость с цитаделью имели на вооружении еще 40 пушек. По другим данным, в Ахалцыхе имелось 67 исправных орудий. Гарнизон насчитывал 10 тысяч человек, главным образом местных турок-ополченцев. Прикрывавшие город войска (преимущественно конницы) оценивались в 30 тысяч воинов, имевших пример-йо 15 полевых орудий.

Подступы к крепости защищались самой природой — многочисленными оврагами и ступенчатым расположением укреплений. Последнее позволяло обстреливать атакующих «трехслойным» пушечным огнем.

Против 13-тысячного русского корпуса турецкое командование имело примерно 40 тысяч конницы и пехоты. Такое соотношение сил заставило Паскевича-Эриванского собрать военный совет и поставить на обсуждение один-единственный вопрос:

— Оставаться ли нам под Ахалцыхом и готовить штурм или отступить через Боржомское ущелье в Грузию и там встречать Киос-пашу?

Мнения командиров, присутствовавших на военном совете, не разошлись. Об отходе в Грузию, к оставшимся там войскам, никто не вел речи. Все высказались только за штурм, скорый и решительный.

По установившейся традиции первым высказался младший по званию. Таковым оказался прапорщик Михаил Пущин, сосланный на Кавказ, как мы уже писали, за причастность к делу декабристов. Он предложил:

— Надобно всею силою пойти в поле и дать там османам крепкий бой. Разбить мы их обязательно разобьем. Огня наших пушкарей враг не терпит, как и штыка инфантерии. А там дело и до городских стен дойдет...

Мнение прапорщика-сапера поддержали полковники Бурцев, Вальховский, Бородин, Раевский, генералы Корольков, Муравьев, князь Вадбольский... О возможном тактическом отходе речи и не вели. Собственно говоря, главнокомандующий и не ждал иного решения военного совета.

Началась «правильная» осада Ахалцыхской крепости. Прежде всего русский лагерь прикрылся линией окопов. Паскевич-Эриван-ский приказал заложить несколько батарей, чтобы обрушить на крепость шквал артиллерийского огня. Работы велись днем и ночью, под пушечную канонаду турок.

Уже к вечеру 5 августа на горе Таушан-Тапа поднялся редут номер 1 на 200 человек и четыре батарейных орудия. Командиром батареи назначили капитана Бриммера из Кавказской гренадерской артиллерийской бригады. На возвышенности правого берега Посхов-чая встал редут номер 2 на 400 человек и тоже четыре орудия. Командиром редута стал гвардии поручик Чере-невицкий. Ему поручалась бомбардировка цитадели.