Пока же с воцарением Императора Павла I из императорского окружения вскоре удалили некогда всесильного фаворита князя Платона Зубова, а блистательные результаты Каспийского охода признали... ничтожными. Война с шахской Персией, уже о сути дела начавшаяся, не входила во внешнеполитические пла-ы нового самодержца России.

В середине декабря все полковые командиры экспедицион-ого корпуса внезапно получили именные Высочайшие указы немедленном возвращении вверенных им полков в пределы России.

Казалось бы, такого рода игнорирование свыше главнокомандующего, официально даже еще не отстраненного от должности, Могло внести серьезную дезорганизацию в войска действующего корпуса. Однако этого не произошло, очевидно, во многом благодаря личным качествам Валериана Зубова. Чувствуя личную ответственность за судьбы вверенных ему Екатериной II солдат> казаков и офицеров, он внешне с достоинством перенес нанесенную обиду и, забыв об уязвленном самолюбии, занялся организацией отвода войск назад, в Россию.

Генерал-аншеф приказывает всем командирам прибыть в «ставку главнокомандующего на военный совет». На нем обсуждался план Зубова обратного похода на Терек. Генералы и полковые командиры полностью согласились с предложениями опального полководца. Все согласились и с тем, что угроза столкновения с конной армией персидского шаха не исключена.

Войска стягивались в походные лагеря. Зубов приказал Семейному казачьему войску (полку) первым отправиться на Терек для «поправления лошадей». Пехота должна была идти в Баку, где в море ее поджидала Каспийская военная флотилия. Казачьи полки и регулярная кавалерия собирались на берегах Куры. В своих действиях главнокомандующий старался полностью избежать разрозненного отвода сил корпуса из Северного Азербайджана.

В первой половине февраля 1797 года генерал-аншеф Валериан Зубов отправил в Санкт-Петербург донесение о начале отвода действующего корпуса за Терек, в российские пределы. А сам деятельно занялся вопросами обеспечения полков продовольствием и фуражом. Это он делал уже по собственной инициативе, поскольку на последнем военном совете генерал-аншеф объявил собравшимся высочайшую волю и сложении с себя полномочий главнокомандующего. Но не его обязанностей. Бывший главнокомандующий Персидской экспедицией русских войск увольнялся в отставку с оставлением в прежнем звании.

Войска, стоявшие на Кавказской укрепленной пограничной/ линии, Валериан Зубов сдавал генералу Гудовичу, теперь числив-i шемуся в любимцах нового Императора. Правда, им он будет недолгий срок.

Русские войска начали отход из Северного Азербайджана и прикаспийских земель Дагестана. Возвращение в Россию было безрадостным, с прежними дорожными тяготами и без каких-либо военных стычек по долгому пути.

Будущий герой Отечественной войны 1812 года и Кавказской войны Алексей Петрович Ермолов участвовал в Персидском походе в должности батарейного командира. Вспоминая о не менее знаменитом отходе русских войск, рисует безрадостную картину. Полки, по его словам, возвращались в Россию все-таки поодиночке, каждый сам по себе. Так они выходили на Терек, где их уже с нетерпением поджидал своенравный генерал Гудович, «пылавший» гневом на то, что не ему было вверено начальство над экспедиционным корпусом.

Но здесь надо отдать справедливость Гудовичу. Герой двух екатерининских турецких войн и штурма османской крепости Анапы, он все же имел значительно больше прав на должность главнокомандующего экспедицией за Кавказские горы, чем, хотя и безусловно, храбрый и способный брат последнего фаворита Императрицы. Однако Екатерина II рассудила иначе. Последнее слово тогда было за ней.

Войска, ходившие в Персидский поход, старались избежать встречи с генералом Гудовичем. Так, артиллерийская батарея, которой командовал Ермолов, «пробралась» степью прямо на Астрахань. Подобных примеров оказалось немало.

Для защиты Восточной Грузии в Закавказье оставался только небольшой воинский отряд генерал-майора А.М. Римского-Корсакова, зазимовавший в Гянджинской крепости. Но и он в течение 1797 года возвратился на Кавказскую линию, пройдя туда окольным путем через Дарьяльское ущелье, воспетое в будущем Михаилом Лермонтовым.

Так внешне бесславно закончился Персидский поход русских войск 1796 года. Начавшийся столь успешно, он завершился фактическим возвращением персидскому шаху всех присоединенных к России земель...

Такое в общем-то необычное явление для войн прошлого и настоящего вошло в анналы многовековой летописи Иранского осударства поистине красной, победной строкой. Персидский идворный историк так описывает это радостное событие: «Монархиня, — говорит он, — назначила главнокомандующим осылаемого ею войска военачальника, у которого одна нога была рвана ядром, а вместо нее сделана золотая, почему его и прозвали кизыл-аяг, то есть золотоногий. Ему поручено было в командование 40 000 пехоты и 20 000 конницы, с несметною артилле-риею (здесь шахский историк чересчур приумножил численность русского экспедиционного корпуса. — А. Ш.).