10 марта Людовик XIII соблаговолил дать аудиенцию низложенному им герцогу, заверив его в своем полном расположении. «Мой кузен, — заявил он при встрече, — прошлое навсегда забыто…»

А 29 марта того же года Людовик XIII и Карл IV скрепили своими подписями Парижский мирный договор, восстанавливающий герцога Лотарингского на престоле, но уже как формального вассала Франции. В обмен на вывод французской армии из Лотарингии Карл IV передавал Людовику XIII город Клермон-ан-Аргон и три крепости: Стене, Жамец и Дён. Кроме того, обязывался не вступать ни в какие антифранцузские коалиции и оказывать королю Франции помощь в войне с Испанией. По понятным соображениям Ришелье не счел целесообразным втягивать герцога Лотарингского в войну в Германии, считая, что его благожелательного нейтралитета, укрепленного военным «присутствием» Франции в четырех городах Лотарингии, вполне достаточно, во всяком случае на первое время.

Но Карл IV не был бы самим собой, если бы не слукавил и на этот раз. Буквально за несколько дней до подписания Парижского договора он составил и заверил у нотариуса документ, свидетельствовавший, что его союз с Францией не может иметь правовую силу, так как заключен под принуждением. Карлу очень скоро — всего через несколько месяцев — придется поплатиться за свое двурушничество. Полученные уроки явно не шли ему впрок. На этот раз он окончательно и безнадежно потеряет с таким трудом возвращенный престол, ввязавшись в очередной заговор, направленный против Ришелье.

Организатором нового заговора стал граф Суассон, безвыездно проживавший с 1637 года в принадлежавшем ему Седане, у самой границы с испанскими Нидерландами.

С давних пор лелеял он мысль об устранении Ришелье. Весной 1640 года Суассону удалось завязать нити новой интриги, в которую он втянул герцогов Гиза и Буильона. Одновременно он установил тайные связи с испанцами, австрийцами и герцогом Лотарингским, с помощью которых к весне следующего, 1641 года ему удалось сформировать более чем 6-тысячную армию, выступившую в начале лета в поход на Париж. По мере продвижения армии вдоль реки Мёз к ней присоединялись все недовольные политикой первого министра. Определяя цели похода, герцог Буильонский признавался в своих воспоминаниях: «Мы хотели войти во Францию для того, чтобы возбудить там движение, способное свергнуть кардинала. Мы должны были искать нашу безопасность в выгодном мире (с Габсбургами. — П. Ч.) и в установлении нового министерства».

Узнав о выступлении мятежников, Ришелье направил им навстречу снятую с фронта армию маршала Шатильона. Но произошло непредвиденное: Суассон довольно легко разгромил 9 июля 1641 г. при Ла-Марфе численно превосходящие его силы Шатильона. Воодушевленные победой мятежники были полны решимости идти на Париж, чтобы освободить короля от пагубного для страны влияния министра-кардинала.

Вот тут-то и произошел его величество случай. Опьяненный победой Суассон, если верить мемуарам Буильона, гарцевал на коне с пистолетом в руке на поле выигранной битвы. Остановившись, он попросил воды и стал пить из кувшина, не выпуская пистолета. Внезапно раздался выстрел, и граф замертво упал с простреленной головой. Скорее всего, это действительно был несчастный случай, но молва немедленно приписала смерть Суассона «дьяволу в пурпурной мантии», подославшему к Суассону убийцу. Поистине кардиналу приписывали и то, что превышало даже его возможности. Так или иначе, но кардинал мог благодарить судьбу за неожиданный (?) подарок. В письме к д'Аво Ришелье заметил в связи с этим событием: «Если месье де Шатильон проиграл битву вследствие своего просчета, то Франция много выиграла от потери графа (Суассона. — П. Ч.)».

После гибели своего военачальника армия мятежников быстро стала распадаться. Возглавивший ее Буильон с жалкими остатками отступил к Седану и Мезьеру.

Мятежом Суассона поспешил воспользоваться неугомонный герцог Лотарингский, объявивший о прекращении вассальной зависимости от Людовика XIII. Соответственно он денонсировал Парижский мирный договор с Францией. Правда, скоро Карлу IV пришлось пожалеть о своей поспешности.

15 августа 1641 г. Людовик XIII объявил войну Лотарингии и в течение всего двух недель полностью оккупировал ее. Трудно сказать, на что рассчитывал Карл IV — на помощь ли австрийцев или на успех выступления Суассона? — но в конечном счете он окончательно проиграл.

Поняв, что дело плохо, герцог Буильонский, укрывшийся за мощными стенами Седана, решил искать пути примирения с Людовиком XIII, лично возглавившим поход на Мезьер и Седан. Другой руководитель мятежников герцог Гиз предпочел бежать за пределы Франции. В сентябре 1641 года он будет приговорен (заочно) к смертной казни за государственную измену.

Буильон же не стал дожидаться, когда королевская армия возьмет Седан, а поспешил на свой страх и риск в ставку короля, являя собой саму покорность и раскаяние. Он не устает рассыпать бесчисленные комплименты тому, кого собирался отстранить от власти, а может быть, и лишить жизни. Называет кардинала не иначе как «самым великим министром, каких только знал мир».

Герцогу удалось-таки получить прощение Людовика XIII, он был даже допущен к королевскому столу обедать в компании короля и первого министра.

Покончив с мятежом и восстановив контроль над Лотарингией, Ришелье направил армию маршала Ламейре к границам испанских Нидерландов. Осенью на этом участке фронта началось французское наступление, завершившееся взятием нескольких городов — Эр-сюр-ла-Ли, Ланса, Ла-Бассе, Бапома — на территории Фландрии. В разгар этого наступления 9 ноября 1641 г. умирает кардинал-инфант — один из самых опасных противников Франции, лучший полководец испанской армии.

Ришелье имел все основания быть довольным результатами кампании 1640–1641 годов. Франция явно приближалась к победе. Его собственное положение после перенесенных волнений еще более укрепилось. В 1641 году Ришелье породнился с королевской семьей. Кардиналу удалось выдать свою племянницу Клер Клеманс де Мейе-Брезе — дочь маршала Брезе и сестры кардинала Николь дю Плесси — замуж за герцога Энгиенского — будущего «Великого Конде», сына принца Конде и Шарлотты де Монморанси. Этот брак принес несчастье всему роду Конде, обрек его на вырождение.