— О, Боже,—прошепталъ онъ,—сколько страданій.

Вдругъ слышитъ онъ, что то съ шумомъ пронеслось надъ его головою, и угодило прямо въ стволъ какого то дерева, переломило его верхушку и затмъ плюхнулось въ траву.

— Бомба, братцы, бомба!—слышались голоса, и нсколько идущихъ людей, бросились въ стороны.

— Бомба!..—подумалъ мальчуганъ, соскочивъ съ лошади.

Но, не усплъ онъ схватиться за уздцы, какъ раздался оглушительный взрывъ, и онъ услышалъ, какъ мимо его ушей прожужжало нсколько осколковъ, не причинивъ ему, между прочимъ, никакого вреда.

і — Тутъ опасно,—подумалъ онъ, удерживая испугавшуюся лошадь.—Надо бы подальше куда нибудь.

Взявъ лошадь за уздчку онъ повелъ ее назадъ.

— Охъ братцы! послышался чей то стонущій голосъ.

— Ишь вдь, зацпила Таки бормотали солдаты проходя мимо.

Въ другомъ мст опять стонъ послышался. Видео зацпила ни одного а двоихъ, а можетъ и больше.

— Братцы! заговорилъ вдругъ мальчикъ очутившись около раненаго. Отнесите ихъ вонъ туда. Ради Бога прошу васъ!

Въ голос его и въ прекрасныхъ глазахъ было столько мольбы, что нсколько человкъ поспшили поднять раненыхъ и отнести подъ кустъ, гд мальчикъ съ лихорадочной торопливостью, привязывалъ уже свою коняку.

— Что ты хочешь длать съ ними? — спросилъ одинъ изъ солдатъ, помогая поудобне положить раненаго.

— Идите съ Богомъ, я ужъ какъ ни-будь сама... Самъ управлюсь,—поправился вдругъ мальчикъ, замтно смутившись.

Солдаты незамтили этой легкой ошибки и, взваливъ на плеча ружья, пошли догонять свою роту.

Снять съ лошади корзину, вынуть изъ нея боченокъ и небрежно бросить на траву, затмъ вынуть свертки было дло одной минуты.

Одинъ изъ раненыхъ все еще стоналъ, а другой уже лишился чувствъ.

— Не умеръ ли онъ?—подумалъ матросикъ, замтя, что затылокъ послдняго былъ въ крови.

Надо, было непремнно привести его въ чувство. Быстро снявъ свой бушлатъ и засучивъ выше локтя рукава, мальчикъ вынулъ изъ корзины кувшинъ съ водой и чашку; откупоривъ пробку кувшина, налилъ въ нее воды и началъ быстро промывать рану.

Къ радости мальчика, осколокъ содралъ только кожу съ волосами, не повредивъ черепа, и потому рана не была опасна, и явилась надежда, что солдатъ будетъ живъ.

Обложивъ голову его корпіею и умло перевязавъ ее бинтами, этотъ молодой фельдшеръ, поспшно нацдивъ въ стаканъ спирту, влилъ нсколько капель ему въ ротъ.

— Живъ! Ну хорошо... Теперь перейдемъ къ другому... Гд у тебя задло?^— обратился онъ ко второму раненому.

— Охъ!., вотъ тутъ...—стоналъ онъ, указывая на правый бокъ.—Страсть какъ садануло... Дыхнуть даже трудно...

— Сейчасъ... Повернись—вотъ такъ

Нужно было снять мундиръ.

Но какъ-же его снять, если человкъ шевельнуться не можетъ.

Вопросъ разршился, впрочемъ, скоро и,, не долго думая, мульчуганъ взялъ въ руки ножъ; не жаля казеннаго мундира, распоролъ его такъ, гд было необходимо, и разрзалъ блье.

— Ишь, какъ течетъ, и не остано-

вить...—бормоталъ мальчикъ, причемъ его красивое, съ женскимъ профилемъ лицо сдлалось озабоченнымъ...—Потерпи землякъ, я сейчасъ промою, а потомъ корпію туда воткну.

Опять началась работа... Нжныя блыя руки дятельно и торопливо обмывали рану, причемъ воротъ сорочки у мальчика разстегнулся, что тотъ не замтилъ, но зато получившій облегченіе раненый замтилъ блую двичью грудь.

— Охъ, матушка!—заговорилъ солдатъ, посл сдланной ему перевязки:—Спасибо теб... Это Ангела послалъ Господь на утху нашу.

— Ты можешъ, встать теперь?—спросилъ «мальчикъ», съ смущеннымъ видомъ, застегивая воротъ рубашки.

— Трудно, но попробую.

— Ты выпей немного водки... Бодре будешь. У тебя не много кожу содрало, съ мясомъ и крови порядочно вышло... Дойдешь до лазарета, тамъ докторъ все какъ рукой сыметъ.-

Говоря, это мальчикъ, или какъ читатель догадался, двушка, наливъ чарку, поднесла ее къ своему паціенту.

Солдатъ выпивъ, почувствовалъ себя . бодре, и хотя съ трудомъ поднялся на ноги.

— Спасибо, теб, благодарю...—говорилъ онъ, глядя на свою избавительницу со слезами на глазахъ;—не ты бы, я можетъ быть, и кровью истекъ... Скажи мн, за кого Бога молить, чье имя поминать?

— Коли пойдешь и увидишь, что несутъ раненыхъ посылай прямо сюда,—проговорила двушка, избгая прямого отвта.

Но солдатъ, неотступно просилъ, сказать ему свое имя.

— Дарья, — сказала она наконецъ. — Но только ради Бога не говори ни кому, что я не мужчина...

— Исполню твою волю... Никому не скажу... Но пока живъ буду, не забуду въ молитвахъ моихъ...