Александр Андреевич срочно стал осваивать совсем не знакомую для него специальность архитектора-строи-теля. С присущей ему энергией и напористостью взялся

Новые здлнмя я Астраханском адмиралтействе, возведенные при А. А. Попове.

он за книги, полученные в городской библиотеке. В ати дни он не раз с благодарностью вспоминал своего учителя профессора Гурьева, который дал ему солидные математические знания и научил самостоятельно совершенствовать и углублять их.

Меньше чем через год Попов почувствовал, что начинает неплохо разбираться в вопросах портового и городского строительства. К нему обращались за помощью и консультацией по вопросам городского строительства даже местные власти. Вместе с тем, Александру Андреевичу приходилось заниматься и кораблестроением. На созданной верфи он построил 8-пушсчный пакетбот, мореходный плашкоут для транспортировки грузов, а также отремонтировал все суда Каспийской флотилии.

Генерал-майор Жохов явно благоволил к деятельному и толковому инженеру и часто приглашал к себе в дом.

Он всегда отлично его аттестовывал и отзывался о нем только с похвалой, а также добивался дли него внеочередного производства в чин. Однако в те годы кораблестроителей не баловали чинами и званиями, особенно тех, что служили вдали от столицы, тем более, в таком захолустном порту, каким считался Астраханский порт. Так и случилось, что Попов оставался в помощниках мастера, занимая все ати годы такой ответственный и самостоятельный пост. Его даже не произвели в положенный очередной чин 9-го класса. Александр Андреевич, хотя и не страдал особым тщеславием, но болезненно переживал подобную незаслуженную несправедливость. Он выну- 77

жден был писать по этому поводу жалобу морскому министру Траверсе, только после этого в 1820 году ему дали следующий чин, но в корабельные мастера произвести не торопились.

В Астрахани произошли перемены и в личной жизни Попова. В доме своего непосредственного начальника генерала Жохова он встретился с одной из его дочерей — Марией. Вскоре состоялась свадьба, а затем у молодоженов родилась дочь Юлия.

Разносторонняя деятельность в Астраханском порту и полная самостоятельность были по душе Александру Андреевичу, однако он стремился возвратиться «к настоящему корабельному делу», которое считал своим истинным призванием еще с юношеских лет.

Неоднократные просьбы о переводе в Петербург, наконец, увенчались успехом — в 1820 году Попова перевели в Петербург. На смену Александру Андреевичу, пробывшему почти пять лет в Астрахани, прислали молодого корабельного инженера Степана Онисимовича Бурачка, окончившего Училище корабельной архитектуры значительно позднее Попова. Бурачка, как и Попова, по окончании училища оставили при нем преподавателем, а теперь впервые направили на самостоятельную работу [201].

Александр Андреевич радушно встретил Бурачка, ввел его в курс всех дел и подробно рассказал о многочисленных обязанностях по должности. Он не торопился отбывать из Астрахани до тех пор, пока не подготовил Бурачка и по строительно-архитектурным работам, за что молодой специалист был ему очень признателен. Познакомившись вдали от столичного Петербурга, они почувствовали взаимную симпатию, положившую начало их последующей многолетней дружбы. Эта дружба связывала крепкими узами семьи Попова и Бурачка.

Отбывая из Астрахани, Александр Андреевич с удовлетворением сознавал, что оставляет Бурачку реальную основу для организации местного адмиралтейства, способного удовлетворить нужды воссоздаваемой Каспийской военной флотилии.

Попов возвращался в Петербург опытным организатором и инженером, способным взяться за любое порученное ему дело и выполнить его с честью.

Оказалось, в столице Александра Андреевича ожидали с нетерпением, даже не дали времени на то, чтобы устроить семью. Попов стал заведовать судостроительной верфью Гребного порта, где он должен был заниматься ремонтом придворных яхт, а также ластовых и иных судов гребной флотилии. Кроме того, в Кораблестроительном департаменте помнили о том, что за плечами у Попова немалый опыт организации «камельного дела» (для проводки судов по мелководью), и опять поручили

ему это ответственное дело. Со свойственной ему энергией он взялся за организацию ремонта, вводил различные усовершенствования и добился того, что все суда ремонтировались добротно и без всяких задержек. Особое одобрение начальства Попов получил тогда, когда под его личным руководством были подведены камели под фрегаты «Автроил» и «Легкий», а после проводки кораблей в Кронштадт сняты.

Однако работа в Гребном порту была лишь кратковременным переходным этапом в деятельности Александра Андреевича. Весной 1821 года Попов получил новое назначение: его направили на Охтинскую судостроительную верфь в помощь управляющему — англичанину кораблестроителю Вениамину Стоке.

Созданная в 1806 году в устье реки Охты эта верфь, первоначально предназначавшаяся лишь для постройки фрегатов, в последние годы царствования Александра I значительно расширилась (появились подсобные строения): здесь стали закладывать даже корабли для Балтийского флота. В этом была большая личная заслуга ее директора Стоке, приглашенного несколько лет назад из Англии. Стоке, добросовестный, знающий кораблестроитель, работал «не за страх, а за совесть», однако он категорически отказывался привезти из Англии в Россию свою семью и принять российское подданство. Александр I посчитал, что иностранец не может ведать таким важным казенным предприятием, поэтому вместо него директором Охтинской верфи назначили помощника корабельного мастера А. А. Попова, а Стоке остался при нем старшим кораблестроителем [201].