На следующее утро Джерард был вызван Фрейлингтоном. Председатель молча протянул ему бумажку. Это была телеграмма за подписью Пумферца. Глава Федерации Труда объявлял забастовку медианских рабочих незаконной.

— Конечно, незаконна, — подтвердил Фрейлингтон. — В конце концов, Прукстер принял наши требования, чего же еще?

Джерард промолчал.

— И потом ясно: забастовка получила политическую окраску. Вчерашние речи…

Джерард все молчал. Фрейлингтон уныло на него посмотрел.

— Надо выходить из положения… — сказал он.

— А что ж теперь делать? — нарушил наконец свое молчание Джерард.

— Как что? — удивился председатель. — Раз забастовка незаконна, значит, надо начать работу по переоборудованию завода. Уже поступают новые станки… Чего тянуть?

— Да кто ж пойдет работать?

— Вот об этом я и хотел поговорить с вами, Джерард. Курите! — Фрейлингтон раскрыл портсигар и протянул Джерарду. Тот взял сигарету. — Поначалу положение кажется действительно щекотливым. Ну, а если разобраться? Ведь пятьсот человек против забастовки голосовали, так? Значит, готовы работать, так? А теперь, раз забастовка незаконная, выходит, они правы — что же им теперь может помешать начать работу?

— Как, против решения большинства? — изумленно спросил Джерард.

— Да, раз оно незаконно! — недовольно сказал Фрейлингтон.

— Но ведь это же штрейкбрехерство… — не удержался Джерард.

— Э, Джерард! Нельзя так бросаться словами — вы не коммунист. Надо разобраться в обстановке. Я говорил с Прукстером. Он обижен решением общего собрания, а все-таки обещал тем, кто начнет работу по переоборудованию, платить полностью, а остальным — тридцать процентов. Неужели для них лучше ничего не получать? Выходит, это в их же интересах… Поломаются, поломаются — и, не беспокойтесь, сами поймут, что лучше. Кто же станет отказываться от платы?

— А все-таки…

— Ничего не все-таки, Джерард! Будьте мужчиной! Конечно, тому, кто начнет первым, нужно известное мужество. Но не беспокойтесь, уверен, скоро все будут благодарить… Да, да, Джерард, вы заслужите общую благодарность…

— Я?

— Да, вы, Джерард. Я считаю, вы самый подходящий человек. Вас рабочие уважают. К вам прислушиваются… Пусть вы остались в меньшинстве, завтра оно станет большинством. Ну, а уж это меньшинство во всяком случае за вами пойдет…

— Нет, не пойдет… Я сам не пойду… — глухо сказал Джерард.

— Подождите, Джерард, к чему торопиться? Обдумайте!

— Я не пойду, — так же глухо повторил Джерард.

— Это почему же?

— Не хочу быть штрейкбрехером…

— Да я ж вам объяснил… Не запугивайте себя страшным словом.

— Да, страшное слово… — Джерард в волнении поднялся с места. — Страшное для рабочего… Позорное… Потерять совесть… Предать товарищей… Господин Фрейлингтон, приходилось и мне, еще в молодости, в забастовках участвовать, но штрейкбрехером — нет, не был, никогда, слышите, никогда… И мой отец, и мой дед… Мальчонкой был, запомнил на всю жизнь, как дед подвел меня к окну и сказал: "Смотри, Джон, смотри хорошенько". А на улице шли люди, глядели исподлобья, сбоку шагали полицейские, а мужчины показывали кулаки, женщины кричали вслед ругательства. "Кто эти люди?" — спросил я деда. "Это не люди, это штрейкбрехеры", — сказал он.

— Вы совсем напрасно, Джерард, углубились в детские воспоминания, — оскорбленно сказал Фрейлингтон. Углы губ его унылого лица опустились. — Вы путаете разные вещи… Глупо говорить о штрейкбрехерстве, когда федерация признала объявление забастовки незаконным. Вы читали телеграмму Пумферца…

— Я и по приказу самого Пумферца штрейкбрехером не стану! — гневно крикнул Джерард и вдруг, неожиданно для самого себя, ударил кулаком по столу. Стаканчик с карандашами упал, и они рассыпались по столу. Крышка чернильницы, подскочив и точно испугавшись, спрыгнула на пол и торопливо покатилась в сторону. Фрейлингтон, бледнея, поднялся из кресла. Лицо его вытянулось почти сверхъестественно.

— Ну, ну, потише, Джерард! Вы и рассуждаете и ведете себя, как коммунист!

— Я — коммунист? — От изумления Джерард задохнулся. Впервые в жизни его назвали коммунистом! — Я коммунист? — повторил он изумленно. — Ну нет, господин председатель! Но я — рабочий, слышите вы, рабочий! Может, вы тут, у себя в кабинете, забыли, что такое рабочий? А штрейкбрехеров поищите в другом месте!

Джерард резко повернулся и, хлопнув дверью, вышел из кабинета.

— Черт возьми, кто бы мог подумать, что и этот — коммунист? — растерянно пробормотал Фрейлингтон и принялся наводить на столе порядок, так грубо нарушенный кулаком Джерарда.