— Но, госпожа Прукстер, и у нас была революция, — осторожно заметил Айкобл.

— Ах боже мой, это из учебника истории! Зачем вспоминать? Но я убеждена: Альфонс возвратит престол, он рожден для престола! Манеры, осанка, взгляд… Знаете, что-то величественное, царственное, я бы сказала, божественное… — тут госпожа Прукстер закатывала глаза, пытаясь этим передать ощущение величия. Затем она опять оживлялась: — Но моя милочка Маргарет не уступала ему. О, она покорила платьем. Представьте: по черному шелку серебром изречения, изречения, изречения… Господин Сэмсам, знаменитый доктор… как это, Оскар?

— Социология…

— Да, вот именно доктор социологии, он очень остроумно заметил: "Это не платье, говорит, это большая энциклопедия!" Очень милый старик…

В этом месте гости, как обычно, смеялись…

Рассказали несколько пикантных анекдотов из жизни замечательных современников.

Госпожа Тинтерл, воспользовавшись паузой, поспешно сказала:

— А слышали, господа, о новом предсказании Баумбарлей?

— Нет, нет, а что такое? — раздались любопытные возгласы.

Баумбарлей была модная предсказательница, к которой обращался высший свет столицы.

— Вчера приехала моя кузина, — оживленно блестя глазами, рассказывала Тинтерл. — Представьте, Баумбарлей предсказывает конец света. И до чего точно: не только день, а часы и минуты!

— Как астрономы — затмение солнца… Научно… Вполне научно… У меня есть книжка… да, вот именно… у меня… затмение… — вставил судья Сайдахи.

— Боже мой, и когда же? — испуганно воскликнула госпожа Иолш, супруга мэра. Она шила новое, чрезвычайно эффектное платье и теперь была встревожена: успеет ли показаться в свете до конца света? Ох уж эти портнихи, всегда подведут!..

— Не помню точно… Что-то месяца через два… — все так же оживленно сказала хорошенькая Тинтерл. Видимо, перспектива окончания света мало ее тревожила, особенно в тот момент, когда за ней ухаживала приезжая знаменитость.

— Ах, душечка, неужели так скоро? — спросила госпожа Айкобл.

— Не верю я что-то, — спокойно возразил господин Крок, директор местного отделения страхового общества "Саламандра".

— Это почему же? — возмутилась Тинтерл. Так как новость принесла она, недоверие Крока она сочла личным оскорблением.

— А очень просто, — улыбнулся Крок. — Не слышал я, чтобы госпожа Баумбарлей стала меньше брать за свои прорицания. А у нее и без того порядочно на счету. Зачем же ей деньги, если на носу всемирный крах?

— Ну, не скажите… нет, не скажите! — важно заметил судья Сайдахи. — Деньги — это… это… это деньги… Может, и на том свете… Да, пригодятся и на том свете…

— Разве? — ехидно спросил господин Тинтерл, искавший, на ком бы сорвать свою злость, которую возбудила в нем кокетничавшая с критиком жена. — Но ведь на страшном суде председательствовать будет не господин Сайдахи…

Намек был понят, и гости, к неудовольствию судьи, засмеялись довольно дружно.

Редактор Милбэнксон заметил, что есть более неприятные вещи, чем предсказания страшного суда, например, эта возмутительная коммунистическая забастовка. Он сейчас же прикусил язык, заметив, что допустил бестактность: тема не подходила для беседы на именинах. Но было поздно: господин Прукстер нахмурился.

— Нам не пришлось бы иметь этих неприятностей, если бы печать лучше понимала свой долг перед обществом, — веско сказал он.

Милбэнксон не посмел возразить, ограничившись своей иронической улыбкой, впрочем, в сторону, чтобы не задеть сердитого хозяина.

— Все это сторонники мира мутят! — решительно сказал лейтенант, командир присланного в Медиану отряда. — Я б их живьем на улице ловил, как крыс, и шкуру с них сдирал.

Разговор внезапно смолк, все глаза невольно уставились на священника. Прукстер поморщился. Конечно, лейтенант человек в городе новый, он не обязан знать, но получилось неловко… Это было не то деликатное, осторожное внушение, которым господин Прукстер хотел воздействовать на заблудшего пастыря.

Прукстер засмеялся коротким смешком и поспешно сказал:

— Ох, уж эти рубаки-военные! Рубят сплеча! Перехватили, господин лейтенант. Есть среди них люди и искренне заблуждающиеся… Нельзя так…

— Знаю я их! — безапелляционным тоном заявил лейтенант. — Тряхни хорошенько — из кармана у каждого коммунистическое золото посыплется. Известно: все до одного иностранные агенты.

— Нет, господин лейтенант, вы несправедливы. Другое дело: все они играют на руку коммунистам — это верно. Но некоторые сами этого не понимают.