Где народ, там и стон. Эх, сердечный!

Что же значит твой стон бесконечный?

Ты проснешься ль, исполненный сил...

Притаившись во дворе управы, тупой и невежественный полицейский торопливо пишет донесение начальству: «Смутьян, читал недозволенные стихи».

Пять дней продолжались митинги на площади. Здесь же для руководства забастовкой от каждой фабрики были избраны «уполномоченные», объединившиеся в «Совет уполномоченных». Этот «Совет уполномоченных» фактически был одним из первых Советов рабочих депутатов в России, прообразом будущих органов Советской власти. Стачкой руководил Северный комитет большевиков. Поздними ночами, после митингов, собирались уполномоченные. Они обсуждали планы дальнейших действий.

17 мая митинги на площади были запрещены. Тогда, по решению Совета, их перенесли на берег речки Талки. Михаилу Фрунзе пришла в голову идея использовать это место для политического просвещения рабочих масс. Так был создан знаменитый «Университет на Талке». Здесь рабочие слушали лекции по истории классовой борьбы, изучали политическую экономию. Безостановочно работал печатный станок, дававший до 3 тысяч листовок в день. Фрунзе читал лекции в «Университете», вел индивидуальные беседы с рабочими, посещал заседания «Совета уполномоченных», писал прокламации и учил рабочих печатать их на станке. 3 июня, по приказу владимирского губернатора Сазонова, отряды пьяных казаков, полиции и черносотенцев напали на бастующих, находившихся на берегу Талки. В результате — много убитых и искалеченных рабочих. Безоружные, они не могли дать должного отпора казакам. Но и это злодеяние, учиненное полицией и казаками, не сломило боевого духа бастующих. На Талке состоялся огромный митинг. Кто-то из выступавших ораторов предложил просить губернатора, чтобы он разрешил бастующим рабочим собираться на Талке. Но этому оратору не дали договорить:

— Не просить надо!

— Милости не хотим!

— Требовать!

На трибуну поднялся Фрунзе. Большинство собравшихся рабочих знало его в лицо. Раздались приветственные возгласы:

— Арсений!

— Давай, говори!

Громко, так, что слышали и в дальних рядах, Фрунзе прочитал составленный им протест-ультиматум:

— «Протест на приказ начальника губернии.

Совет рабочих депутатов города Иваново-Вознесенска протестует против вашего запрещения сбора рабочих на Талке. Вы потворствуете фабрикантам в стачечной борьбе, оказывая им всякую помощь, чтобы сломить решимость рабочих. До сих пор ни одно законное требование не удовлетворено. Рабочие голодают вот уже месяц. Вы расстреляли рабочих на реке Талке, залили ее берега кровью. Но знайте, кровь рабочих, слезы женщин и детей перенесутся на улицы города, и там все будет поставлено на карту борьбы.

Мы заявляем, что от своих требований не отступим.

Вот воля рабочих города Иваново-Вознесенска. Ждем немедленного ответа по телеграфу.

Совет рабочих депутатов».

Когда Фрунзе кончил читать, толпа заволновалась, зашумела.

— Правильно! Правильно!

Ультиматум был передан властям, и они приняли его. Рабочие стали собираться на Талке беспрепятственно. Попрежнему работал «Университет». Но силы бастующих истощались. Забастовка длилась уже два месяца. Средств для поддержки семей рабочих не было. Начался голод. Совет депутатов отправил к фабрикантам делегацию с тем, чтобы фабриканты согласились немедленно принять требования рабочих. Хозяева отказались. Возмущенные и голодные рабочие направились в город.

Напуганные власти и фабриканты пошли на некоторые уступки. Часть требований была принята. После двух с лишним месяцев борьбы забастовка закончилась. Она не увенчалась полной победой, но зато показала, какой грозной силой является рабочий класс, когда ом выступает организованно, когда во главе его стоят большевики. Эта забастовка многому научила рабочих.

Активная деятельность Фрунзе во время забастовки не ускользнула от внимания полиции. За ним и за другими руководителями стачки и «Совета уполномоченных» началась полицейская слежка. Полиция преследовала Фрунзе буквально по пятам, но выследить и арестовать его ей долго не удавалось. Любимец шуйских и ивановских рабочих, Михаил Фрунзе в любое время дня и ночи находил у них приют. Рабочие не только прятали его, но и предупреждали о слежке, о полицейских засадах.

В Шуе назревали серьезные события. Власти тайком отправляли в район Шуи войска. Михаилу Фрунзе нужно было немедленно вернуться туда. О проезде по железной дороге нельзя было и мечтать. Там повсюду были шпики. Тогда Михаил выбрался за город и пешком, прошагав 25 верст, явился в Шую и прямо с дороги оказался на нелегальном собрании большевиков. Товарищи, узнав его, встретили радостными возгласами:

— Трифоныч! Арсений!

У Фрунзе, как у всех профессионалов-революционеров, были подпольные клички. Сперва его называли «Трифо-нычем», потом, когда полиция разнюхала, кто скрывается под кличкой «Трифоныч», он получил новую — «Арсений». Последнюю кличку дали Фрунзе сами рабочие. Сохранилась она за ним на все время его подпольной работы. Но в Иванове и Шуе еще долгое время многие одновременно называли Фрунзе и «Трифонычем» и «Арсением».

С прибытием Фрунзе работа шуйской организации большевиков заметно оживилась. Среди рабочих ежедневно распространялись листовки, на стенах домов расклеивались большевистские прокламации. В город прибыли казачьи части. Отдельные рабочие испугались: памятны были казачьи расправы с рабочими Иванова и других городов. Товарищи, работавшие партийными про-пагандистами-агитаторами, обратились к Фрунзе:

— Как быть? В город прибыли казаки.

— Ничего. Не страшно. Казаки тоже люди,— ободрял Фрунзе. Он предложил во что бы то ни стало установить связь с казаками. Вскоре удалось познакомиться с казачьим вахмистром Воротинцевым. Через него установили связь еще с пятью — шестью казаками. Все они были люди малограмотные, отсталые, но интересующиеся политическими вопросами. Пропагандист предложил им для чтения листовки и попросил дать почитать эти листовки другим казакам.

Через несколько дней, на очередной встрече, казаки подняли много острых, злободневных вопросов, ответы на которые следовало дать осторожно и умело. Договорились, что в следующий раз Воротинцев приведет для беседы не пять, а двадцать пять казаков. Идти на это казачье собрание было очень рискованно, но Фрунзе решил встретиться с казаками сам.

Собрались на кладбище. Момент был очень опасный. Казаки могли прикинуться сочувствующими и, заманив Фрунзе в ловушку, захватить его.

Михаил пришел на кладбище один. Беседа началась туго, но потом вдруг развязались языки. Казаки высказывали свои жалобы. Михаил говорил тихо, вполголоса, но, как всегда, ясно и четко, так, чтобы все слышали. Он говорил долго, казаки слушали его внимательно. Под конец беседы казаки попросили Михаила написать письмо командиру их сотни с требованием, чтобы тот обращался с рядовыми казаками вежливо, по-человечески. Когда расходились, Фрунзе неожиданно, в упор, задал вопрос: